текала река Сеяха и несла свои воды на запад до самого Карского моря. Название реки Сеяха в переводе с ненецкого языка означало «горло реки», а Нёйто переводилось как «Налимье озеро». Приставка «малто» означало «крайнее». Это озеро действительно было крайним в цепи самых больших на Ямале Нёйтинских озёр, состоящих из Нёйто малто – «крайнее», Нёйто ерто, – «среднее», Нёйто нгэвахыто – «первое или начальное», и Ямбуто – «Длинное озеро». Площадь зеркала самого маленького из этих озёр составляет сорок шесть квадратных километров, а самое длинное – Ямбуто, растянуто с севера на юг на двадцать один километр. В шестнадцатом веке здесь проходил известный каждому историку «Ямальский волок», через который поморы совершали свои походы в Обскую губу, а в семнадцатом веке это был уже довольно оживлённый путь в Мангазею – первый русский заполярный город, расположенный на реке Таз. Сейчас этим историческим озёрам с богатыми оленьими пастбищами и краснокнижными видами рыб грозила опасность. Некая российская компания, истинные хозяева которой были гражданами далёкого зарубежья, решила хитростью отобрать эти земли у ненцев, чтобы тайно извлечь сохранившиеся в вечной мерзлоте целые туши доисторических животных, даже не подозревая о том, что это может вызвать на всей планете невиданную эпидемию смертельной болезни. Для этого и появились в Ямальской глуши три МИ-6 с вагон-домами, из которых планировалось собрать, якобы, пункт медицинской помощи оленеводам, чтобы потом объявить эти места опасными для здоровья кочевников. Две недели назад над Нёйтинскими озерами долго кружил вертолёт, делая короткие посадки в разных местах, выбирая, по всей видимости, место для будущего «благотворительного» пункта. Костя по нескольку раз в день поднимался на сопку и внимательно следил за тем, что происходит на озёрах. И вот сегодня прилетели три грохочущих мощными моторами воздушных монстра, а через два часа, на холме уже стояли в ряд три новеньких модуля ярко-зелёного цвета, которые, судя по их конструкции, осталось соединить между собой специальными переходами. Десятка два рабочих споро выгрузили из вертолётов внушительное количество разнообразного груза, и тяжёлые машины улетели прочь, оставив четверых рабочих и трёх вооружённых охранников. Костя рассмотрел их внимательней. Рабочие были одеты в добротные синие комбинезоны и куртки, без каких-либо эмблем, охрана же была в коротких форменных куртках чёрного цвета с нашивками, на которых жёлтыми буквами было написано «ОХРАНА» и «ЧАСТНОЕ ОХРАННОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ «СОКОЛ»». На чёрных меховых шапках красовались металлические кокарды с парящим соколом. У двоих на поясе висели кобуры с пистолетами, у третьего через плечо гладкоствольный карабин «Сайга» двенадцатого калибра. По бывшей работе Костя хорошо знал все охранные предприятия и службы безопасности Надыма, Нового Уренгоя и Салехарда, но про охранное предприятие «СОКОЛ» не слышал никогда. Либо эта контора образовалась за те девять месяцев, что он отсутствовал в городе, либо это были приезжие.
Не званые гости быстро перекурили и стали обустраиваться на новом месте.
Поёжившись от ледяного ветра, Костя стал осматривать стойбища и увидел, как от двух самых дальних чумов у озёр Нёйто нгэвахыто и Ямбуто почти одновременно выехали две оленьи упряжки. Значит, оленеводы уже созвонились между собой по спутниковой связи, и теперь едут говорить с чужаками. Стоявшим ближе всего к «вражескому лагерю» Жене Езынги и Геннадию Худи на дорогу через многочисленные ручьи и болота потребуется около часа, но они наверняка будут ждать остальных, чтобы ехать всем вместе, так что есть минимум три часа, чтобы спокойно обогреться, пообедать, и созвониться с Сергеем.
Костя спустился по тропинке и пошёл к дому. Линда и Лорд, ждавшие хозяина у подножия сопки, потрусили вслед за хозяином. Они всегда сопровождали его, куда бы он ни шёл, но на вершину за ним никогда не поднимались. Возможно, причиной тому был необъяснимый оптический эффект, который позволял с относительно небольшой сопки осматривать в мельчайших подробностях окрестности на сотни и даже тысячи километров вокруг. Этот эффект производило скрытое внутри сопки озеро Стиг, и, возможно, собак отпугивали исходящие из-под земли некие потоки энергии, которые не чувствовали люди. На редкие деревца, росшие на вершине и склонах сопки, никогда не садились птицы, и за всю зиму Костя ни разу не видел здесь ни одного звериного следа, хотя внизу, к расположенному внутри этой же сопки жилищу, песцы, лисы, росомахи, приходили регулярно, а привезённые из Надыма кошки – Муська и Марсик чувствовали себя в доме замечательно.
Войдя в жарко натопленное помещение, он подошёл к очагу и протянул руки к огню. Кошки, распушив хвосты, тут же подбежали к хозяину, но увидев, что ни рыбы ни мяса тот не принёс, немного потёрлись у ног и скоро потеряли к нему интерес. В доме было тихо. Сыновья спали в своих кроватках, а Лесна уже закончила печь пироги и сейчас занималась уборкой. На столе стояли два блюда с аппетитными горками румяных пирожков и лепёшек. Увидев хмурое лицо мужа, она оставила свои дела, подошла к нему и тихо спросила:
– Ну что там?
– Похоже, началось… – вздохнул Костя и стал рассказывать жене обо всём, что видел сейчас на сопке.
Внимательно слушая тревожные новости, Лесна накрыла на стол, налила горячего чая и села на лавку напротив.