Поначалу никто не обратил на него внимания – многие не виделись всё лето и хором тараторили, пытаясь одновременно вывалить друг другу весь поток накопившейся информации. Линейка закончилась, и мы потянулись внутрь школы на классный час. Незнакомец пошёл за нами следом. Классная где-то задержалась, поэтому класс был закрыт и все столпились в коридоре. Кирьяшка уставился на незнакомого парня, внимательно осмотрел с ног до головы и подошёл к нему вплотную по бычьи втянув голову в плечи и раздувая ноздри. Хоть Быня и был почти на две головы ниже новичка, ничего хорошего это не предвещало.
– А ты кто такой?
– Я?
– Ты, ты…
– Я – Андрей, меня перевели к вам учиться. У моего отца есть «Волга», а ещё он часто ездит заграницу, и скоро мы…
Новенький не успел договорить, как Кирьяшка врезал ему в челюсть:
– У нас не принято хвастаться, понял? Будем знакомы!
Кирьяшка протянул всхлипывающему и ощупывавшему своё лицо новичку свою широкую и крепкую ладонь.
Андрюха оказался вполне нормальным парнем. Зачем он сходу начал рассказывать про родительскую «Волгу» и заграницу так и осталось неясно, наверное, хотел с первого же дня выделиться и самоутвердиться на новом месте, но у нас в то время так не было принято. А ещё у новичка была одна отличительная особенность – он очень любил рассказывать анекдоты. Неважно – старые или свежие, слушает его кто-то или нет. При этом Андрей всегда принимал одну и ту же позу – широко растягивал в улыбке рот, зажмуривался и начинал потирать руки, ладонь об ладонь. Он приглушал голос, как будто рассказывал что-то очень секретное, а после сам же начинал хохотать, покачивая вперёд-назад головой и продолжая тереть ладони. Хохотал долго и заливисто, даже если его никто вокруг не слушал и не смеялся. В этот момент он становился похожим на китайский болванчик, приклеенный к панели приборов в машине Славкиного отца. Тогда это была ещё большая редкость и нам очень нравилось наблюдать за этой фигуркой с такими же глазами-щёлочками и натянутой от уха до уха улыбкой, начинающей болтать головой на кочках. Как-то мы спросили у Дяди Вити, что обозначает данная фигурка:
– Это мандарин.
– Какой мандарин? Это же человечек!
– Мандарин – это китайский чиновник, а фрукт в своё время назвали так, потому что он был редкий и поначалу предназначался только для избранных – китайских императоров и чиновников.
Так Андрюха стал Мандарином. Впрочем, как и в случае с Максом-Тортом, постепенно превратился в Апельсина, потом в Пельсина и, наконец, в Липисина. К слову, быть Липисином Андрею даже очень понравилось, и он даже гордился своим прозвищем, используя его при очередных рассказываниях анекдотов.
Можно было бы до бесконечности перечислять все, надеюсь не слишком обидные, прозвища и рассказывать про их обладателей, но, наверное, надо закругляться. Остановлюсь только на двоих – Митяе, долгое время считавшемся нам близким другом,