и животным.
"Я хромаю. Заметно хромаю на левую ногу", – с отчаяньем думал он, садился на траву, глубоко дышал, медведь тут же ложился рядом.
– Вставай! – строго говорил Джодо и снова бежал, проклиная свою хромоту.
Он смотрел в зеркало, и его плечи и руки казались ему недостаточно сильными. Он вспоминал, как Тея гладила его по плечам и по груди, восхищалась его силой, шёл на задний двор казармы, к хозяйственным постройкам, брал колун и начинал колоть дрова. Он широко размахивался, описывая полукруг тяжёлым колуном, прежде чем опустить его на чурку. Он мог заниматься этим долго, менял руки, чтобы нагрузка была равномерной, и старался постоянно быть в движении.
Он уже снова мог сражаться с несколькими противниками сразу в тренировочных боях, чаще всего побеждал, но всё равно был не рад. Нога никак не хотела подчиняться и, как бы он не старался идти ровно, всё равно его хромота не давала ему покоя.
Он попросил Грету обстричь волосы, и теперь они едва ли доходили ему до плеч, а когда Грета выбрила виски и собрала волосы в хвост, стали казаться совсем короткими, но они были густые и блестящие. Вынув ленту из обрезанной своей косы, он кинул волосы в огонь, а свою драгоценную реликвию убрал в карман.
***
Лотта и Кейл шли, взявшись за руки. Они всё утро работали в поле, в разгаре была посевная, а сейчас собирались погулять с медведями. Лотта заметно выросла, но всё равно была маленького роста, угловатая, вся какая-то нескладная. В ней, казалось, не было и намёка на то, что когда-то она превратится в женственную и грациозную даму. Черты её лица нельзя было назвать правильными, но мордашка у неё была вполне симпатичной. Кейл вырос в очень привлекательного, но простоватого юношу. Фигурой он пошёл в отца, от которого унаследовал невысокий рост и крепкое телосложение. Лотта с Кейлом казались органичной парочкой, все соседи уже так привыкли, что эти двое неразлучны, что по отдельности их уже сложно было представить. Кейл не обращал внимания на других девчонок, а в его возрасте положено активно интересоваться лицами противоположного пола. Может, у Кейла и возникали какие-то мысли с особым подтекстом в отношении Лотты, но он никогда их не озвучивал. Он до сих пор считал себя её покровителем и лучшим другом, конечно.
Никто не знал точно, сколько Лотте лет, тринадцать, а, может, четырнадцать? Её маленький рост, узкие от природы бёдра и не спешившие выражать себя вторичные половые признаки, несмотря на раннее развитие первичных, не позволяли по внешнему виду точно назвать возраст девочки. А там, где она выросла, никогда не отмечали дней рождений.
Как бы то ни было, парой влюблённых они себя не считали. И сейчас они обсуждали далёкие от романтики вещи, а именно – как из их добрых мишек сделать боевых.
– Ты могла бы просто приказать им напасть на врага, – рассуждал Кейл. – Но если тебя не будет рядом, мне нужен другой способ.
– Почему бы нам не спросить у кого-нибудь, как их обучают сражаться? – ответила Лотта.
– Разве что у Галвина или у Юкаса.