по-арабски! – гордо вскинулась черноглазая. – «Слаще мечты».
– Спешу вас разочаровать. В переводе то, что у вас начертано… – Зоров подошел к продавщице и шепнул ей на ухо.
Она густо покраснела и поглядела на него с недоверием.
– Да-да, – кивнул Мирон. – Уж поверьте.
– А вы почем знаете?
– Хотите, я напишу, как надо правильно? Дайте листок и ручку. – Мирон быстро написал по-арабски. – Вот это в самом деле «слаще мечты». Поменяйте лучше, а то ведь найдутся те, кто понимает, будет неприятность. В городе много мусульман.
Девушка схватила листок, ушла в подсобку, вместо нее появилась другая, приглядывать за покупателями. А через минуту вышел хозяин-армянин. Он начал рассыпаться в благодарностях, поносил какого-то Хачатуряна, но не композитора, разумеется. В итоге предложил выбрать что-нибудь за счет магазина.
Горюнов не стал злоупотреблять его щедростью и взял иранские финики в пластиковом ведерке. На крышке было написано по-персидски, и он не сомневался, что товар из Тегерана.
Ведерко с финиками стояло на полированной столешнице низкого кофейного столика в большой комнате конспиративной квартиры. Обстановку составляли диван, два кресла с вишневой обивкой, шкаф-купе с зеркалом на дверце, два стула в простенке между высокими окнами с деревянными старыми двойными рамами. В открытую маленькую форточку задувало снежным воздухом, холодным и чуть влажным. Ветер сегодня дул с Дона, и хоть реку сковал лед, но все же чувствовался какой-то своеобразный запах реки. Даже зимой. А может, Горюнову так казалось.
– Его встретят и сюда привезут, – явно волнуясь, сказал Зоров, прохаживаясь по комнате. Он был чуть бледен и морщился от сигаретного дыма, которым Петр, вольготно сидевший на диване, наполнял комнату. – Вы бы еще у местных бабок самосаду купили, Петр Дмитрич.
– А где они торгуют? – оживился Горюнов и засмеялся, увидев, как вытянулось лицо доверчивого Мирона. – Не боись! Сейчас мой друг наверняка притащит турецкий табачок. Я что, я так, балуюсь, а уж он-то курильщик настоящий. Готовься, Узоров!
– Я – Зоров, – сквозь зубы поправил Мирон.
– Вот и я о том же. Что за фамилия? Я понимаю – Взоров или Узоров, ну, на худой конец, Невзоров. А твою фамилию как интерпретировать?
– А вашу? – озлился майор. – Моя от слова «зоркий».
«Его легко вывести из себя, – заметил про себя Петр. – Это жаль, это в работе помешать может. Воспитывать его еще придется. А волнуется перед приходом агента – это хорошо, значит, дело ему небезразлично».
Горюнов не ошибся. Зашедший в комнату Тарек (входную дверь ему открыл Зоров и помог повесить куртку в шкаф) бросил на стол два блока «Winchester» – он их достал из темно-синей дорожной сумки. Оттуда же извлек бутылку арака.
Мирон смотрел на все эти приготовления с большим скепсисом и сдерживаемым осуждением. Петр, пока Зоров мялся в дверях, встал и начал крепко обниматься с Тареком.
Когда