разглядывая в руках. На ее лицо падал локон, выбившийся из прически. Она тряхнула головой, убирая его, и посмотрела на меня. Я еле успел отвести взгляд в сторону, не хотелось ставить ее в неловкое положение тут, взаперти. Мои эмоции – только моя проблема.
– Смотри, какой красивый узор из инея! – Она протянула мне невесть когда подобранный опавший лист.
Я лишь молча кивнул.
Зайдя утром в столовую, за одним из столиков я заметил хмурого Райли. Он выглядел невыспавшимся и сосредоточенно размазывал еду по тарелке. Не спрашивая разрешения, я подсел к нему и заказал себе две чашки кофе, так как есть совершенно не хотелось.
Райли какое-то время был погружен в свои мысли, потом, будто очнувшись, поднял на меня глаза.
– А скажи, Лёх, это сложно, то, что ты делаешь во время экспериментов?
Я усмехнулся на «Лёх» – Виктор, похоже, этим сокращением заразил всю экспедицию.
– Мне несложно. Но объяснить, как я это делаю, не могу. Механизм происходящего для меня совершенно не ясен. Может, вы, физики, собрав все данные, выведете какую-то рабочую гипотезу. Только на это и рассчитываю.
Райли только теперь заметил мои две чашки и удивленно поднял брови.
– Может, и нечего изучать, ты просто заливаешь в себя топливо, – он кивнул на кофе, – и обгоняешь время.
– Может, – я улыбнулся, представив эту картинку.
После завтрака мы пошли смотреть на разбор полученных в экспериментах с порошком данных. Я долго делал умный вид, наблюдая, как физики разбирают на графики огромную таблицу с числами, потом понял, что надувать щеки бесполезно. Но уйти мне не дали. Райли предложил написать обработчик для уже распределенных по категориям данных, и я завис в лаборатории до позднего вечера. Все уже разошлись, когда я, несколько раз проверив результаты работы программы, наконец решил, что с меня тоже хватит.
В гостиную не пошел, захотелось пройтись, немного проветрить мозги. Улица встретила морозным воздухом, наполненным взвесью снежинок. Из-за того что к вечеру похолодало, снежинки сыпались маленькие и колкие, так и норовящие попасть за шиворот или залететь в глаз. Спрятавшись от них под капюшоном куртки, я, не задумываясь, куда иду, брел по дорожкам, пока не вышел к пруду, еще не покрывшемуся льдом.
На черной глади качались несколько опавших листьев. Я сел на корточки, хотел коснуться пальцами воды, но не успел этого сделать. Организм сам потянулся к озеру. Я, оставаясь на месте, уже касался ледяной глади, погружался в нее. Сквозь толщу воды видел оранжевые фонари. Различал структуру жидкости, молекулы, распадающиеся на атомы. Проходя через это великолепие, внезапно коснулся илистого дна. Вздрогнул. Погрузился в него.
Вяло пискнул браслет.
Ил мне не понравился, поэтому двигаться глубже я не стал, покинул дно. Но воду – нет. Разбил ее на капли, создал из них свой рисунок.
Браслет пискнул еще раз.
Я словно дунул на воду, и капли, закружившись, сложились в искрящуюся спираль, похожую на фрагмент известного вангоговского пейзажа.
Браслет