куда бандиты тоже заходили, пропал портфель.
– Ну да. Данилко сказал, что там лежали бумаги. Отчеты какие-то.
– Именно в этот момент у него на лице проступил страх. Очень сильный, как мне показалось. Он не смог справиться с собой, потому что испытывал настоящий ужас.
– Хочешь сказать, что в портфеле не бумаги были?
– Нет, Вань, не бумаги.
– А что?
– Могу только предположить: что-то очень ценное. И, скорей всего, Данилко не принадлежащее. Он боится хозяина вещи, которая была в портфеле.
– Если вещь ценная, то почему в портфеле лежала? Глупо же!
– Возможно, в портфель Данилко положил ее, чтобы отдать хозяину, но не успел.
– А зачем отгул брал, раз у него в портфеле ценная вещь лежит?
– Вот это нам и предстоит выяснить.
Вечером позвонили из больницы: раненая пришла в себя, причем настолько, что сама потребовала встречи с милицией.
Анна с Бездельным выехали немедленно.
Сотрудница сберкассы выглядела плохо, но держалась молодцом.
– Гляди, старуха почти, а крепкая, – шепнул удивленный Макар.
Анна покосилась на него с неодобрением. Женщине всего лишь за сорок. До старухи далековато.
Вот мужики! Чуть за двадцать, и ты для них уже старуха! Ах, Макарка, Макарка! Вот стукнет тебе сороковник, посмотрим, каким стариком будешь себя считать!
– Товарищи милиционеры, – увидев их, приступила к делу женщина. – Желаю помочь следствию.
– Не торопитесь, гражданка, – сразу надулся важностью Макар. – Сначала ответьте на вопросы для протокола.
– Подожди, – остановила Анна. – Успеем протокол заполнить. Говорите.
И свидетельница их огорошила:
– Я видела одного из них в лицо. Наш бухгалтер Сан Саныч, когда его толкнули, думаю, случайно ухватился за маску тряпочную, что была на лицо надета. Завязка и порвалась. Бандит как понял, что его раскрыли, подошел к нашему Сан Санычу… горло… перерезал. А потом стоял и смотрел, как кровь выходит.
Женщина закрыла руками лицо.
– А вы где в тот момент находились? – спросила Анна, испугавшись, что сейчас свидетельнице станет плохо.
– На полу убитая лежала. То есть раненая, но они думали, что убитая. А все через мою глупость. Когда велели кассу открывать, я вместо этого легла на нее грудью. Отдавать супостатам деньги не хотела. Вот меня и того… Только я в сознании была и сквозь ресницы все видела.
– Описать можете?
– Я как очнулась, сразу его лицо вспомнила. До сих пор стоит перед глазами. Думаю, что он у них самый главный.
– Так опишите.
– Я его нарисовала.
– В смысле?
– Я с детства рисованием увлекалась, – стесняясь, произнесла женщина. – Особенно любила портреты с натуры писать. Попросила сестричку принести лист и карандаш. Откройте ящик. Мне самой никак. Там прямо сверху…
Бездельный залез в прикроватную тумбочку и вытащил чуть измятый листок бумаги.
– Дай, – протянула руку Анна.
Но тот, не отрываясь,