они у нас на пути.
– Я это знаю, дорогой Гленарван. А Канарские острова, состоящие из трех групп, представляют большой интерес для изучения, не говоря уже о Тенерифском пике – мне всегда хотелось его увидеть. Теперь же как раз представится для этого удобный случай. Им я воспользуюсь и в ожидании судна, которое доставит меня обратно в Европу, поднимусь на эту знаменитую гору.
– Как вам будет угодно, дорогой Паганель, – невольно улыбаясь, ответил Гленарван.
И у него были основания улыбаться.
Канарские острова находятся недалеко от Мадейры, всего в двухстах пятидесяти милях – расстояние незначительное для такой быстроходной яхты, как «Дункан».
31 августа в два часа дня Джон Манглс и Паганель разгуливали по палубе. Француз забрасывал своего компаньона вопросами относительно Чили.
– Господин Паганель! – вдруг прервал его капитан, указывая на какую-то точку на южной стороне горизонта.
– Что такое, дорогой капитан? – отозвался ученый.
– Соблаговолите посмотреть вон в ту сторону. Вы ничего там не видите?
– Ничего.
– Вы не туда смотрите, это не у горизонта, но повыше, среди облаков.
– Среди облаков? Сколько я ни смотрю…
– Ну вот, теперь взгляните по направлению рейки бушприта[26].
– Ничего не вижу.
– Да вы просто не хотите видеть! Но поверьте мне, что хотя мы еще и в сорока милях от Тенерифского пика, а его остроконечная вершина уже ясно вырисовывается над горизонтом.
Хотел Паганель видеть эту гору или нет, но через несколько часов ему, чтобы не прослыть слепым, пришлось согласиться с Джоном Манглсом.
– Наконец-то вы ее видите, – сказал ему капитан.
– Да, да, вижу совершенно ясно. И это и есть так называемый Тенерифский пик? – пренебрежительно прибавил географ.
– Он самый.
– А он производит впечатление не очень высокой горы.
– Однако он возвышается на одиннадцать тысяч футов над уровнем моря.
– Но ему, во всяком случае, далеко до Монблана.
– Возможно, но когда дело дойдет до подъема на эту гору, пожалуй, и вы тогда найдете, что она довольно-таки высока.
– Подниматься? Подниматься на Тенерифский пик? К чему это, дорогой капитан, после Гумбольдта и Бонплана? Гениальный Гумбольдт поднялся на эту гору и описал ее так, что уж ничего не прибавишь. Он тогда же установил ее пять поясов: пояс виноградников, пояс лавров, пояс сосен, пояс альпийских вересков и, наконец, пояс, где совершенно отсутствует растительность. Гумбольдт добрался до самой высшей точки Тенерифского пика – там негде было даже сесть. Перед его глазами расстилалось пространство, равное четвертой части Испании. Затем он спустился до самого дна кратера этого потухшего вулкана. Спрашивается: что остается мне делать на этой горе после такого великого человека?
– Действительно, после него вам новых сведений не раздобыть, – согласился Джон Манглс. – А жаль, так как вам будет ужасно скучно