и жив остался. Посадили на восемь лет. В лагере, где отбывал срок, тогда много людей померзло, умерло от болезней и истощения, от непосильного труда, а я выжил. После освобождения остался жить в Сибири: домик построил, техникум закончил. Жаль, правда, детей «не нарожал». Видно, от ударов тех, сапогами, по животу и промежности, не способен стал.
А на старости лет уехал сюда, в центральную часть России. Свой век доживать. Здесь могилы моих родителей и я с ними рядом лягу. На жизнь не жалуюсь, а чего жаловаться на нее, она ведь моя, не чья-нибудь. А Сталин не виноват. Он был Хозяин! Такой страной управлял, войну выиграл, расстреливал и сажал не он, другие. Он не знал. Это все окружение творило. Их работа.
Еще долго после освобождения жил во мне страх. И хотя я не робкого десятка, все же скрывал свои национальные корни и страшился своих сограждан, наших, советских. Сейчас, спустя годы, не скрою, что в душе моей зов предков звучит все отчетливее и громче, и я бы хотел быть там, откуда пошел род мой».
Анатолий с Клавдией всю жизнь прожили в Америке. Почти всю жизнь. Анатолий на «островах новой жизни» с четырнадцати лет. С начала второй мировой войны. Говорит, тяжело было сначала, но со временем приобрел новую специальность, женился. Механик он действительно высококлассный, правда, сейчас уже не работает, на пенсии. Американизировался, но считает себя русским. Жена – немка.
Он ее называет «бразильской немкой», потому что родом она из немецкой колонии в Бразилии. Свою историческую родину Анатолий горячо любит, по-своему, по-русски.
– Однажды приехал погостить в Россию, первый раз за пятьдесят лет, – рассказывает Анатолий, – обругал всех родственников по-русски, но с акцентом, сказал, что они не патриоты своего отечества. Денег всем дал, даже на улице нескольким прохожим по случаю отвалил с барского плеча несколько купюр. В конце поездки опечалился. Все тут, думаю, плохо здесь; и дома плохие, и грязь на улицах, и культуры нет, а все же это моя родина.
Опечаленный улетал в свою Америку Анатолий. За родину переживал сильно. Из-за выброшенных на ветер денег (розданных на улице случайным прохожим) конечно тоже. Все повторял, жить не умеете, разве так можно, дескать, уехал юношей из нищей страны и вернулся, пенсионером, опять в нищую страну. И, тем не менее, искренне сожалел, что уезжать приходится. Обещал на следующий год обязательно Родину посетить.
С тех пор год прошел, другой, третий…Уж третье тысячелетие наступило, но Анатолий не спешит с визитом в Россию. Видно, ждет, когда на Родине жить научатся по-американски. Вот тогда и нагрянет. Родственники гадают – с подарками или без? И те, кого Анатолий когда-то одарил на улице баксами, тоже ждут – вдруг повезет и заморское шальное счастье снова на них свалится.
Жизнь и смерть
Ужели бы гончар им сделанный сосуд
Мог в раздражении разбить, презрев свой труд?
А сколько стройных ног, голов и крыльев,
Любовно сделанных, в сердцах разбито тут!
Омар