на это? Хочу ли я быть писателем? Хочу ли отличаться от других, и видеть вещи по-своему, и запоминать то, что вижу, и писать обо всем без конца? И как это выйдет у меня: по-серьезному, или я только смешное буду видеть во всем?
– Ты, главное, пиши о любви, – сказал Виктор. – Любовь – это единственная стоящая вещь. Повторяй без конца: «Люблю». Расскажи им, Джексон, ради бога, о любви. Ни о чем другом не говори. Это единственное, о чем стоит рассказывать. Все на свете – ничто, только и есть, что любовь. Так расскажи им о ней!..»
22 декабря
Марина – Юле
Юленьк! О зимнем солнцестоянии, конечно, помню. Когда-то бабушка Фаина, мама Люси, говорила: если переживу солнцеворот – буду жить дальше, дело пойдет на весну.
Она умерла ровным счетом 21 декабря. И, как это ни удивительно, нашей с тобой Люси не стало на рассвете этого же самого дня – начала солнцестояния. Так что прибывшая ко мне на помощь с Украины девушка ЛЮСЯ, у которой дочка МАРИНА, а у той – дочка ЛЮСЯ… – пробыла с нами всю нашу последнюю ночь – вместе.
Теперь нашей Люсе должно быть легко и свободно.
Завтра мы с ней прощаемся. Я приглашаю тебя в 14.30 в маленький уютный ресторанчик на Каширском шоссе за кинотеатром «Мечта», вход справа – на втором этаже.
Потеряешься – позвони.
Обнимаю!
Марина.
26 декабря
Юля – Марине
Дорогая моя Марина. У меня есть фотография Люси. Эту фотографию Люся торжественно преподнесла мне, вручила в тот день, когда мы ходили вместе на вечер Визбора. Они сидят там втроем с космонавтом Иванченковым, мама с сигаретой, Визбор с гитарой, все так, как и должно быть. Вроде все всегда пишут «на память», когда дарят фотографию, но здесь и сейчас эта надпись, сделанная прошедшим летом в июле, для меня очень важна:
«На память Юличке о Люсе, Юре Визборе и космонавте Иванченкове».
Так эти дорогие мне люди, включая космонавта Иванченкова, остались со мной на маленькой фотографии, врученной мне в Александровском саду, когда все цвело, цветы в корзинках висели на фонарях, и мы гуляли вдоль цветников, сидели на лавочке напротив нашего факультета. И Люся рассказывала мне в том числе, как Марина чуть было не провалилась на вступительных экзаменах, гордо отказавшись от пятерки, потому что не захотела ее получить из рук не понравившегося ей преподавателя.
Я всегда этим дорожила.
И когда вы познакомили меня с Юрой Ананьевым, дрессировщиком медведей, и Юра – да, он блаженствовал, когда рассказывал о вас. Я чувствовала, как он вас любит, когда он водил меня по Уголку Дурова, где вы показывали в экскурсии говорящего ворона, и тот ругался как извозчик, и где вы пили портвейн под грушей. Он буквально вернулся тогда в то время!
А когда мы ехали с семинара, и вы показали мне, где раньше стоял ваш дом в Черемушках, – я почувствовала, Марин, что подсела, ухватилась за борт мусоровоза, который проезжал ночью мимо живого того дома в конце романа «Гений безответной любви», и чем наполнен живой этот дом в Люсиной повести.
Моя дорогая Марина! Берегите себя.
Мама