Кофе с Любовью. Лина Мак

это мне шанс отомстить за отца? Это ведь Снегирёв виноват в том, что с ним случилось. Из-за него…

      – Шеф, а может, ну её, Астафьеву? – Серый перебивает поток мыслей нервным голосом.

      – Нет! – рявкаю на него, злясь. – Теперь это дело принципа. Она либо моей станет, либо ничьей, – с рыком выговариваю я каждое слово.

      Внутри что-то напрягается от моих слов, но это что-то я заталкиваю подальше. Зажмуриваюсь, пытаясь успокоить нервно пульсирующий мозг, который вопит, что правда может быть другой, но кто же мне её сейчас скажет.

      Мама! Мысль проносится в голове молнией.

      Она должна была уже приехать. Значит, я всё же выведу её на разговор. Мне многие твердили, что когда отец погиб, Мирон должен был быть с ним, но не приехал, так как его баба тогда рожала. Некоторые говорили, что Снегирь променял друга на бабу. А некоторые говорили, что каждый когда-то становится перед выбором. Вот только когда этот выбор пришёл, выбрали не моего отца.

      – Шеф, приехали. – Серый снова выдёргивает меня из размышлений.

      Что-то мне совершенно точно не нравится то, что я испытываю сейчас, но, кивнув Серому, выхожу из машины. Иду неспеша, а ещё пытаюсь заглушить внутри ту бурю, что разожгла во мне Люба. И это злит ещё больше. Почему именно эта невыносимая фурия – дочь Снегиря? Вот только её вкус на губах говорит мне, что я должен её хотя бы трахнуть, чтобы успокоиться. Может, тогда мне станет легче.

      Захожу в дом и сразу чувствую запах свежей выпечки. Раздеваюсь и, помыв руки, иду в сторону кухни. У кухонной двери слышу тихое перешёптывание моих девочек, и меня отпускает. Мама что-то активно помешивает на плите, а Любаша проверяет духовку.

      – Люба, что бы ты ни решила, я тебя поддержу. – Я улавливаю слова мамы, и нервное состояние возвращается.

      – Бабуль, я очень волнуюсь, но и понимаю, что тянуть дальше некуда, – тяжело вздыхает Люба.