с грузовиком, петляющим по грунтовой дороге. В пути спать нельзя: нужно крепко держаться, чтобы не летать по кузову, словно перекати-поле. Эта метафора была подарена самой природой: шарообразные кусты, сорванные с места порывами степного ветра, время от времени пушечными ядрами перелетали через головы сидящих.
Не все были знакомы между собой. Грузовики заезжали во встречные населенные пункты, собирая непохожих друг на друга людей: разного возраста, в разноцветных футболках и спортивных костюмах, в резиновых шлепанцах и кроссовках. То тут, то там мелькал поношенный камуфляж. Не менее разномастным было и вооружение пассажиров: встречались старинные охотничьи карабины, обрезы мосинок и исцарапанные калашниковы времен Красной Империи. Из кузова пикапа, превращенного в тачанку, грозно выглядывал легендарный «Максим», вынутый из тайника в сельском сарае специально для такого случая.
На окраине маленького поселка вооруженные люди высаживались и пешком отправлялись к видневшимся вдали песчаным барханам. Там на некотором расстоянии друг от друга уже собрались две большие группы. К каждой постоянно прибывало вооруженное подкрепление.
Где-то совсем рядом находилась официально установленная граница с Имаматом. Поскольку на деле степь не имеет ни стен, ни заборов, для пастухов, веками гоняющих стада по бескрайней равнине, упирающейся в кавказские горы, все эти региональные разграничения оставались лишь навязанной чиновниками фикцией. И всегда находились причины для локальных стычек: не поделили пастбище, украли овец, увели коней или умыкнули невесту – много ли поводов нужно соседям для ссоры. Главным правилом сосуществования здесь был обязательный ответный шаг, – дикая степь не прощает слабости. Но последние столетия кровопролитие стало редкостью…
Бадма с несколькими односельчанами приехал из Чилгира, маленького поселка в стороне от больших дорог. Весть о перестрелке на границе с Имаматом застала его в родительском доме во время обеда, – ее принес вбежавший без стука сосед. Пришлось спешно заканчивать трапезу и собираться в дорогу. К счастью, готовиться пришлось не долго. Это же не военный поход – достаточно захватить автомат (отличный армейский образец, оставшийся от отца, партизанившего по оврагам в Серую смуту). Раз столкновение происходит на родной земле, то земляки не дадут умереть от голода.
Шрамы на лице и застиранная тельняшка в желтую полоску, выдававшие военное прошлое, сразу выделили Бадму среди других откликнувшихся, молча признавших за ним право отдавать приказы. Он оставил прибывших разгружаться и зашагал к отдельно стоящей группе – там совещались представители нескольких калмыцких сел, а также командиры сводных бурятского и тувинского отрядов.
Последние держались особняком, не смешиваясь с другими бойцами, – выходцев из Тувы изначально было немного, и их количество медленно, но неуклонно уменьшалось из-за высокой мужской смертности. Простота нравов тувинцев в сочетании с демонстративным безразличием к смерти