горле, дыхание стало рваным. Он понял: лучше не спрашивать. Лучше просто подчиниться.
Он обвил верёвку вокруг запястий пленника, затянув так туго, что тот невольно застонал. Вавила, не обращая внимания на его жалкие попытки освободиться, продолжил связывать его руки и ноги, не давая ни малейшего шанса на побег. Затем Вавила шагнул назад, оценивая свою работу, и только тогда обратил внимание на мольбу в глазах пленника.
– Больно? – тихо спросил он, наклоняясь ближе. – Запомни это чувство. Оно будет сопровождать тебя ещё долго.
Трактирщик покачал головой.
– Лучше… тебе туда не ходить, – пробормотал трактирщик, стараясь говорить внятно. – Не надо идти против Луция… Он опасен…
– Что? – Вавила обернулся, его взгляд стал чуть более внимательным.
– Уйди, – зашептал тот. – Просто уйди. Забудь об этом деле. Луций – это… это конец и для тебя, как для парня, которого ты искал.
Вавила на мгновение замер, словно обдумывая услышанное. Его лицо осталось таким же спокойным, но внутри всё было ясно. Отказаться от своей работы? С чего вдруг? Вавила хмыкнул. Нет. Это было не про него. Он пришёл сюда, чтобы заработать своё, и никакие страхи, угрозы и мольбы не могли заставить его свернуть с пути. Если Вавила сказал, что он что-то сделает, значит, Вавила делал это. Слова трактирщика не более, чем проявления страха. Он боялся последствий. Либо он солгал, что на этой ферме кто-то был, либо он боялся Луция – думал, что его накажут, что он привёл Вавилу.
Когда трактирщик оказался прочно связан, Вавила вытащил из мешка кляп и грубо вставил его ему в рот, завязав узел на затылке.
– Вот так. Теперь ты больше не ляпнешь лишнего, – бросил он, отходя на шаг.
Он осмотрел всё ещё раз, убедился, что верёвки крепко затянуты, а кляп сидит плотно. Трактирщик лежал у дерева, бледный, с мокрым от пота лицом. Его глаза метались, а тело чуть подёргивалось, будто он пытался вырваться.
– Оставайся тут, – добавил Вавила, привязывая повод коня к низкой ветке. – И молись, чтобы я вернулся. Потому что, если не вернусь, ты сдохнешь тут, как собака.
Трактирщик тихо застонал, но больше не пытался сопротивляться. Вавила бросил последний взгляд, короткий и хладнокровный, а затем развернулся и направился к ферме. Шаги его были лёгкими, но осторожными, как у охотника, знающего, что цель может оказаться опаснее, чем кажется.
Невольно ему на память пришёл один из его прежних заказов. Тогда, несколько лет назад, дело казалось простым: кто-то заказал конкурента. Но неожиданностью стала его дочь. Молодая, красивая, с живыми глазами, она, по всей видимости, полюбила отца больше, чем разум позволял. Она встала между Вавилой и целью в тот самый момент, когда он должен был сделать то, за что уже получил половину денег.
В ту ночь, на миг, он задумался. Она стояла перед ним, молила, слёзы текли по её щекам. Её голос дрожал, и в этом дрожании было не только отчаяние, но и вызов.
– Ты не убьёшь его, – сказала она тогда, глядя прямо в его глаза.
Но она ошибалась. Её жизнь ничего не значила. Как и слёзы,