этим улицам, и мне чудится, что где-то подо мной шумят древние дороги.
Язычок пламени свечи чуть дрогнул от ветра, который внезапно подул с реки, и Влад вдруг передумал говорить о том, что теория про юную мечтательницу приобретает всё больше оснований. В конце концов, не ему подкалывать девушку за её неясные предчувствия и ощущения, когда он и сам понимает, что что-то с этой землёй не так. А может быть, наоборот, все так, как нужно.
Лера сидела рядом с ним, не двигаясь, и излучая полную тишину, как и в первый раз, когда он посмотрел на нее. Она смотрела на реку и будто прислушивалась к чему-то. Может быть, пыталась услышать стук копыт. Однако, сейчас тишина исходила и от Софьи, и от реки, и в целом от этого города под палящим солнцем.
Он отложил бутерброд, встал и подошёл к чернильно-чёрной воде. Сейчас, в темноте ночи, она казалась такой плотной будто на неё можно наступить и не провалишься. Или густой, будто в ней можно увязнуть, как в меду. Он закрыл глаза и ещё раз прислушался. Темнота перед глазами показалась ему бесконечной. Как будто он зовёт кого-то в бескрайнем пространстве, и даже эхо не звучит ему в ответ. Мгновенная паника, которая охватила его в тот момент, будто ударила в центр груди.
Влад выдохнул, раскрыл глаза и попробовал проморгаться по старой привычке. Вот только теперь избавиться он пытался не от картинок перед глазами, а от той пустоты, которая стояла за его веками. Темнота не уходила.
Влад сжал край майки, а потом одним движением снял её через голову. Сзади раздался удивлённый вздох.
– Ты что, и правда купаться собрался? – Лера была удивлена.
– Я бы не рекомендовала, – протянула Софья, – всё-таки, это городская часть реки, здесь купаться запрещено.
– Никто же не видит, – сказал Влад, стягивая кроссовки по одному. – А что не было замечено, то и не запрещено.
Он выпрямился и широко улыбнулся, расстёгивая ремень на джинсах:
– В конце концов, как ещё почувствовать дух свободы в городе? – он скинул джинсы, развернулся к реке и бросил через плечо, – Не знаю, как вам, а мне уже осточертела эта жара, и очень хочется искупаться. В реке, под которой скачет тройка мифических лошадей.
Отбросив одежду подальше на берег, он вошёл в реку. Его ноги с плеском погружались в воду, прохладное течение струилось вдоль кожи. Это не мёд, а он не застрявшая в нём пчела. Он может плыть по течению или против. Хоть поперёк. Он может делать, что хочет.
Когда воды стало по пояс, Влад оттолкнулся и, вытянув руки над собой, прыгнул вперёд. Вода окутала его со всех сторон, накрыла, сомкнулась над головой. И в первом шоке внезапного погружения, в этом гуле подводной темноты, он сказал себе, что даже здесь нет пустоты. Пустоту создаёт страх, а страх появляется из неизвестности. Неизвестность – вот настоящий враг.
Он вынырнул из-под воды и уверенно погреб против течения. Он разберётся, что с этой землёй. Он разберётся, что с ним самим.
***
– Вот псих, – засмеялась Софья, – тут не очень глубоко, а он ныряет. Да и течение вдруг… – уже серьёзнее