Старый, расположенный в десяти кварталах от дома, мне пришлось покинуть из-за крупных неприятностей, и я перебралась в другой, общеобразовательный, находившийся среди кукурузных полей Огайо. Я снова осветлила волосы, купила стильный жакет, на сей раз клевый японский бушлат в зеленую и белую полоску, и снова купалась в знаках внимания со стороны людей, которым вроде бы нравились мои стихи.
Вскоре я сделала первую попытку самоопределения – присоединилась к участникам издания «Грейп», которые безмерно гордились тем, что выпускают альтернативную газету в альтернативном колледже. Я писала рецензии на порнографию («„Анальная Энни и усердные супруги“ – забавное кино, где героиня шепелявит»), обрушивалась с критикой на культуру Facebook («Журнал вечеринок Стивена Марковица заставляет первокурсников чувствовать свое одиночество») и провела независимое расследование по делу о потопе, произошедшем в общежитии корпуса «Африканское наследие». Мой интерес сразу же привлек Майк, один из редакторов газеты, старшекурсник ростом под два метра. Он носил очки, как у Наполеона Динамита[36], но в нем было самодовольство старожила и мрачноватое обаяние Райана Гослинга. Майк жил в Ренсон-коттедже – викторианском особняке, принадлежавшем кампусу и знаменитом тем, что в годы учебы там жила Лиз Фэр[37].
В начале моей карьеры в «Грейп» мы с Майком танцевали грязный танец на вечеринке, и в процессе он просунул колено мне между ног, о чем к следующему рабочему совещанию как будто бы совершенно забыл. Сотрудниками он правил железной рукой, сыпал ругательствами направо и налево, но я прошла испытание, и Майк часто приглашал меня посидеть в закусочной в компании с его подручным, маленьким евреем Гольдблаттом. На тарелках перед ними всегда высились горы ло-мейна, вегетарианские бургеры и несколько видов сухих-пресухих кексов. Мы с Майком все время вели словесные бои. Конечно, мы флиртовали, вовсю стараясь произвести впечатление, но еще больше – сохранять равнодушный вид.
– Я считаю, у моногамии нет будущего, – однажды сообщил мне Майк, когда мы сидели в закусочной и ели хашбрауны.
– Мне-то что. Я не твоя подруга.
– И слава богу, дорогая.
Я хихикнула. Ведь я была гораздо круче подруги. Репортер. Соблазнительная женщина. Второкурсница.
Той зимой я на месяц уехала домой лечиться от мононуклеоза. Все это время Майк регулярно выходил на связь под тем предлогом, что он «сражается», ему не хватает команды «А»[38] в моем лице и наш соперник «Оберлин Ревью» готов стереть его в порошок. Я вернулась, все еще с воспаленными гландами, и в тот же вечер отправилась в компании Майка и Гольдблатта в самый приятный ресторан городка, надев винтажное свадебное платье. Майк улыбался мне так, будто мы и вправду были парой (которая повсюду таскает с собой третьим маленького еврея).
Прошло