ему пощечину, зарядить ему в пах или снова показать средний палец. Жажда продемонстрировать свою ярость невероятно сильна, но я игнорирую придурка. Мы видимся впервые за две недели, и я бы с радостью не встречалась с ним еще дольше.
Наконец двинувшись с места, я дергаю за ручку и распахиваю дверь настежь. Пока я направляюсь к зеркалу, она захлопывается за мной с громким звуком. При виде своего отражения хочется орать. Футболка испорчена. Я делаю глубокий вздох и стягиваю ее через голову, оставаясь в одном лифчике. Хотя бы попробую спасти одну из своих любимых футболок. Может, успею отстирать ее прежде, чем пятна окончательно пропитают ткань?
Я поворачиваю кран и стараюсь застирать одежду под водой. Я тру ткань снова и снова и ополаскиваю ее с единственной мыслью: я хочу уехать домой завтра же. Желание увидеть папу и вновь стать его маленькой девочкой пронизывает меня насквозь, иного мне больше не нужно.
Дверь открывается, и я готовлюсь выслушивать очередные издевки. Но как только встречаюсь взглядом в отражении зеркала с тем, кто вошел, чувствую, как начинают трястись пальцы и пересыхает во рту. Какого черта ему от меня нужно?
Отводя взгляд, я молча продолжаю оттирать слаш со своей футболки. Я буквально прикусываю язык, только бы не позволить вылететь словам, которые отчаянно ищут выход. Мне не улыбается сделать мои дни в колледже еще хуже. Колтон вполне способен это устроить. Как показывает опыт, ему даже не требуется что-либо кому-либо говорить. Для этого у него есть репутация.
Я ощущаю на себе его взгляд. Он изучает меня. Я так торопилась снять футболку, что не подумала о белье под ней. Бежево-розовый лифчик пуш-ап отлично на мне смотрится, но отчего-то в это мгновение я чувствую себя неуверенно. Не хочется, чтобы он видел меня в белье. Я и так достаточно уязвима, и полуголое тело не помогает выстраивать стены.
– Что случилось? – Его голос звучит тише, чем я ожидаю. Он останавливается за моей спиной, отчего по моей коже начинают бегать мурашки.
– Ничего.
– Зачем она вылила на тебя слаш? Не было похоже, что случайно. – Мне незнакомы эти интонации из его уст. Словно он озабочен ситуацией.
Я яростно качаю головой, пытаясь избавиться от этой возникшей мысли. У него настолько раздутое эго, что он до сих пор не может забыть о той пощечине, о которой, к слову, знают всего несколько человек. И они никому ничего не расскажут.
Или все это из-за среднего пальца? Если так, тогда он еще более высокомерный, чем я думала.
– Зачем она это сделала? – Томпсон подходит еще ближе и упирается в раковину руками по обе стороны от меня. Внутри моего тела вспыхивает пожар, а щеки покрываются румянцем. Какого черта от творит?
– Она просто сука, – бормочу я, пытаясь сосредоточиться на стирке. Это сложно. Его близость и запах начинают на меня странно действовать. Он приятно пахнет, очень приятно, у меня возникает желание закрыть глаза и вдохнуть его аромат, но я прикусываю щеку изнутри, пытаясь взять себя в руки. Он тупой ублюдок. Меня не может к нему тянуть. – Она знает, что у меня здесь