и тепло. Неужели он думал, что ей не надоест чувствовать себя лишней?
Глупо надеяться, что кто-то может разглядеть твою боль и твои страхи, если ты все время в маске.
– Я нагрубил в прошлый раз. Это было лишним.
– Я уже забыла.
– Врешь.
Это короткое слово повисло между ними, и в трубке воцарилась тишина. Грин поднял взгляд на темные окна пентхауза. Кажется, ее тут нет.
– Может быть. Зачем ты звонишь?
Просто хотел услышать твой голос, чтобы окончательно понять, какой я идиот.
– Прости.
Грин снова завел мотор, выжигая лишние чувства. Сначала дело. Он не имеет право на близость, на слабость и на отношения, пока не будет уверен в том, что сможет уберечь любимого человека от опасности.
– Мне нужно идти, Аксель. Извини.
Голос Теодоры резанул остро отточенным клинком. Показалось, что закровоточила душа, но, когда Рихтер отключилась, Грин позволил себе только сжать зубы.
Он добрался до дома за тридцать минут, но не вспомнил бы ни мгновения этой поездки. Все его мысли были заняты Теодорой. И анализом собственных поступков. Грин вдруг понял, что отталкивал ее только потому, что хотел защитить. Он и сейчас считал, что каждый человек, кого он приближает к себе, подвергается опасности. Особенно когда их расследование вышло на новый уровень, когда они установили призрачную связь и теперь работали практически круглосуточно.
Один раз его уже пытались убить. Где гарантии, что не попытаются снова? Где гарантии, что убийца не переключится на всех, кто ему дорог?
Но то, что будила в его душе Рихтер, оказалось сильнее установок. И сейчас он снова чувствовал боль. Привычную. Почти родную.
Грин припарковался, взял рюкзак с документами, ключи, запер автомобиль и скрылся в своей квартире. На часах уже давно минула полночь.
Кажется, он только что нашел еще одну – самую главную причину – расквитаться с этим делом.
V
8,5 месяцев после аварии
– Договорила?
Дональд Рихтер сверлил дочь жестким взглядом. Тео отложила телефон, но не смогла отвести глаз от умершего экрана, до конца не веря в то, что сейчас сделала. И как общалась с Грином. Но, вырванная из пика очередной ссоры с взбешенным отцом, не могла по-другому.
И не взять трубку не могла.
– Я подписала документы, отец. Ты знал о продаже заранее. Почему злишься?
– Потому что Рихтеры не сдаются! Не бросают бизнес на полпути. Ради чего? Песенок в клубах? Ты рехнулась?
– Музыка делает меня счастливой, – чуть слышно ответила Теодора, по-прежнему не поднимая головы.
– Да мне плевать на счастье! – не выдержал отец и остановился около потушенного камина, в котором чернели остовы дров. – Счастье. Разве ты не счастлива, когда получаешь отчеты о результатах? Разве не ты бегала по этому дому и радовалась, когда конкурентная сеть отелей пришла к тебе на поклон с просьбой выкупить контрольный пакет их жалкой…
– Отец. – Он умолк, а она наконец подняла на него глаза. – Почему ты принимаешь это все так близко к сердцу?