личность, – робко предложил женский голос.
– Не можем.
– Почему? Пусть не удался последний скан, но есть ведь и предпоследний! Ян просто потеряет один день. Ведь не отключили же эти негодяи «Аристо»?!
«Он добился своего. Негодяем назвали. Настроил против меня всех. Но ничего, господин инспектор, это к лучшему. Может, от злости языки развяжутся».
– Давайте не будем переходить на личности, – внезапно вставил Дмитрий Станиславович.
– Хорошо, давайте, – Сухарев осклабился. – Тем более что некоторые личности не ограничились разрушением памяти Яна, они затёрли и копию. «Аристо» цел, однако с недавнего времени ничего не знает о Горине. Все протоколы сеансов сканирования, сами сканы, данные о серии опытов, матрицы преобразований утрачены. Кто-то одним махом разделался и с Яном и с его работой и со всеми нами. Теперь останется добавить к обвинению отягчающие обстоятельства: фиксировать не просто запрещённые исследования, а эксперименты над людьми, приведшие к тяжким последствиям. И дело в шляпе. Правда, господин инспектор? Куда вы нас всех, на Марс, в лагерь Нортона?
В ропоте стали заметны угрожающие нотки. Инспектор, которого упоминание о Нортоне задело за живое, тронул пистолет. «Какого чёрта? Думает, я спляшу под его дудку?» Он окоротил первый порыв, преодолел отвращение к самому себе и руку с кобуры не убрал. Ответил:
– Нет, господин учёный. Не в шляпе дело, а в том, что вы изолгались, а теперь прикрываетесь высокоморальными соображениями. Скажите, виноват ли Совет, что в отчётах института математики и теоретической физики есть математика и немного физики, но нет и следа волновой психофизики, которая, судя по вашим словам, и составляла основной предмет изысканий? Про математическую лингвистику и замечательные методы местных лингвистов упоминать не буду. Скажите, виноват ли я, получивший допуск к бигбрейну полчаса назад, в том, что затёрты ваши базы?
– Это правда, Андрей, он ни при чём. Я сама видела, – громко сказала Инна, ловя Сухарева за рукав пиджака.
«Боится за него. Не меня защищает, а его от меня».
– Я не обвиняю лично вас, – вывернулся Андрей Николаевич. – Я вообще не отделяю лично вас от вашего Совета инквизиторов. Именно он, ваш Совет, довёл до вранья людей, которые имеют, видите ли, наглость наукой баловаться под страхом пожизненной высылки. Смотрите, здесь тридцать человек, а было триста. Радуйтесь, остальных вы уже разогнали. Кого в Боливию, кого на Аляску, где для них уже приготовлены удобные гетто. Не для них удобные, а для вас, господа полицай-конформисты.
– А вы, господин сайнс-экстремист, желаете устроить новый Цернгейт? – холодно возразил инспектор. – Вам мало кутерьмы вокруг киберевгенистов? Ищете, чем бы ещё загадить планету, изобретаете для благодарного человечества новые бирюльки? Извольте тогда пожаловать со всем этим на Марс.
«Не перегнул ли я с Марсом? Нет, всё в порядке. Кажется, до них дошло,