Во-вторых, эта установка не первая. Есть и в Испании, и в Китае, и в Таркабулаке, а может, и еще где. Какая-то выверенная схема по особым климатическим условиям или энергетическим зонам. А установки – нужные точки-передатчики.
– И правда, все это даст огромное количество электроэнергии?
– Думаю, да. Я никогда не замечал, чтобы Соломон совершал ошибки в своих экспериментах.
– Зачем ему это надо? У него куча денег, связей. Жил бы себе спокойно.
– Интересно ему это, – предположил Сергей. – Меня несколько напрягает только, что все это опасно. И мы подвергаемся опасности и люди, окружающие нас. Ты, я прошу тебя, будь аккуратней. Даже с Коростылевым. И с этими «телохранителями».
– Да они сами от кого-то прячутся! – возразила Катя.
– Не наше это дело, короче, – Сергей хлопнул себя по коленкам и поднялся с порожка.
– А наше – какое? – Катя посмотрела на него снизу вверх.
– Спать.
– Мне кажется, на меня постоянно кто-то смотрит или следит за мной, – сказала Катя за ужином. Мужчины, уставшие за день от многочисленных работ по обустройству быта, молча поглощали ставшую привычной рисовую кашу с тушенкой. В огромном подвале, таком же огромном каменном лабиринте, как и сам дом, обнаружилось полмешка отсыревшего риса и несколько помятых банок с консервами.
Кроме того, в отсеках подвала обнаружились инструменты, доски, походная посуда, вещи, сшитые из грубого материала защитного цвета, стопка ватных одеял, сундуки со старыми книгами, керосиновые лампы, бутыли с керосином, несколько коробок со свечками – в общем, самое необходимое было. Катя считала, что этот «пещерный» дом служил кому-то перевалочным пунктом или тайным штабом. Вот только почему он был таким большим, Катя недоумевала – здесь могла бы преспокойно существовать целая рота солдат при необходимости.
– Кто на тебя смотрит? – рассеянно переспросил Сергей.
– Не знаю. Я чувствую на себе чьи-то взгляды.
– Духи, наверное.
– Надоел этот рис! Когда же это закончится?
– В блокаду ты не жила. Радуйся хоть этому, – добродушно посоветовал Коростылев, с аппетитом доедая свою порцию.
– Будто ты жил. Я сейчас не об этом. На улице, говорю вам, я словно все время нахожусь под прицелом!
– Ты говоришь глупости, – ответил Коростылев, покосившись на русоволосого мужчину, который с тревогой замер. – Чай пить будем? Я травы подсушил.
– Почему вы меня не воспринимаете всерьез? – с негодованием спросила Катя, но ей никто не ответил.
– Сейчас заварю, – будто не слыша Катиных слов, поднялся Коростылев к печке, поверхность которой раскалялась, если внутри горели дрова, и она становилась вполне приемлемой для приготовления пищи и кипячения воды.
Сергей отошел в угол, где на плоских камнях лежало несколько одеял. Самодельная лежанка не располагала удобством, однако, редко пустовала в вечерние часы. В этом помещении, называемом кухней, было светло от керосиновых ламп и тепло от печки. Сергей открыл блокнот и углубился в расчеты и схемы, которые