Я, конечно же, в первую очередь имею в виду внешние проявления ревности, поведение и поступки людей, ею порождаемые, а не само наличие ревности как состояния, которое можно контролировать при достаточном уровне осознанности.
В смятениях, в сомнениях, в терзаниях страстной любви и жгучей ненависти есть один большой и неоспоримый плюс – ты снова живой! Чувства с эмоциями могут с адской болью драть сердце и душу. Но при этом ты чувствуешь, и это радость бытия. Я чувствую, значит, я существую.
Все душещипательные, зубодробительные скандальные сцены ревности, что в жизни, что на бумаге, напоминают мне истерику мальчиков и девочек в детском саду, делящих ночной горшок неубитого медведя. И сцена в «Триумфальной арке» вызвала у меня положительные эмоции. Жоан увидела Равича в ресторане с какой-то дамой. Потом пришла к нему домой и закатила ревнивый скандал с вопросами. Он ей по-хорошему объяснил, что она живёт с мужчиной, что не имеет права устраивать сцену и что пора бы ей возвращаться к своему ненаглядному. Что же ответила актриса средней руки с румынским акцентом? – «Это другое!» Под это сакраментальное «Это другое!» я смеялся в голос.
Поскольку я сам писатель, то не могу не вставить здесь свои ассоциативные «пять копеек», родившиеся при прочтении:
«Он резко толкнул дверь и ворвался с грохотом в её жизнь, нарушая весь привычный, хоть и, честно говоря, зловонный уклад бытия. Они не виделись сотни лет, раньше его звали иначе, а у неё было другое имя. Но даже истеки вечность с момента их последней встречи, это ничего бы не изменило, потому что для родственных душ не существует времени и пространства.
Он пристально взглянул на неё, обжёг блеском стальных глаз. Она тут же вспомнила, всё вспомнила – все их жизни, все пути и сплетения, все уровни огня, воды и медных труб, что они не раз проходили вместе, пусть и с переменным успехом, ведь никто не совершенен в подлунном мире.
– Долго же я тебя искал, крепость души моей… Идём со мной! – бросил он.
– Но как?.. – взбрыкнула было её последняя нынешняя личность. – У меня муж, дети, ипотека…
Голос её затих, она обернулась и увидела тающих призраков своей эрзац-жизни. Глаза её, потухшие за последние годы, вновь вспыхнули со свежей силой, надеждой и радостью.
– Идём! – он протянул ей руку.
– Идём, мой воин! Наконец-то мы снова вместе! – бросилась она к своему единственному и настоящему».
Превознося Любовь и обожествляя Женщину, Ремарк подспудно прошёлся и по религии. Так сказать, мысли вслух:
«Человек без желудка умер. Трое суток он стонал, мучался, и даже морфий ему уже почти не помогал. Равич и Вебер знали, что он умрёт. Они вполне могли бы избавить его от этих трёхдневных мучений. Но не избавили, ибо религия, проповедующая любовь к ближнему, возбраняет сокращать страдания человеческие. И её в этом строжайше поддерживает закон».
И здесь я с автором соглашусь. Судить по делам, а не по словам, и видеть скрытый смысл между