в это время ушла. И мы остались одни. Я уже решив бросить всё это, здесь опомнился. При разговоре с ней, у меня уже мелькала постоянно в голове одна и та же мысль: «Сказать или не сказать?». Ясно-понятно, что я не сказал ей это. А она ждала, она так вела себя, что видно было, что она ждёт.8 Но опять затрепетал.
А потом случилось что-то не то. Мы уже шли в мэрию, я шёл позади. На улице – холод, лёд, невыносимо. Стали переходить дорогу, и тут Аня шлёпнулась: подскользнулась и села прямо на лёд. Мне показалось долго, как я соображал, но я всё-таки подал руку и поднял её вместе с Машей, также шлёпнувшейся рядом. Вообще, здесь нужно сказать, что я безумно стеснительный человек (это видно по всему) и боюсь даже помочь человеку. Вот так рядом со мной падали несколько раз, а я «стеснялся» подать руку. После этого меня всегда охватывал большой стыд. Здесь, слава Богу, всё обошлось.
После мэрии мы все пошли играть в волейбол. Аня сидела и судила, т.е. свистела. Когда мяч оказывался у меня, и я шёл подавать, перед каждой подачей взглядывал, как мне казалось с некой улыбкой на лице на неё. Она тоже глядела на меня и тоже еле улыбалась. После волейбола я почему-то был разочарованным. Ещё подождал Аню, но понял, что они задержатся, и пошёл домой. После этого дня я хоть и был вновь соблазнён, но всё же решил покончить с этим. Тем более мне пришёл приятный слух о Кате. Но сегодняшняя суббота не дала мне это сделать. Пришёл я на алгебру, мы начали писать контрольную. Я часто переговаривался с Аней, давал свою тетрадь, но сильно ничего не испытывал. После алгебры у нас была ф-ра. Вот здесь я и понял, что так просто не отвязаться. Аня называла меня по имени (мы играли опять в волейбол): «Серёжа». Хотя так обычно звала меня Серёжкою. Мне это запомнилось. На МХК пыл сбавился, но поглядывания не прекратились. Всё было ещё впереди. В 2 часа мы с родителями должны были прийти в лицей генералить. Аня с мамой, как и я со своей, пришла, правда с опозданием. Здесь и началось всё. Я с ней, можно сказать, не расставался. Если мы теряли друг друга, то она или я непременно искали. Она говорила: «Пойдём туда», – и я шёл, беспрекословно подчиняясь. Если на это посмотреть с виду, то явно между нами что-то было, более того, как мне кажется, мы были как будто близкие друзья, чего на самом деле не было. Среди этой суматохи мы иногда оставались одни. Та мысль постоянно была во мне. Я говорил с Аней и думал об этом. Я был готов, но как обычно струсил. Я потерял несколько шансов, а Аня ждала, но такие ожидания могут надоесть и надоедят или очень скоро, или уже это произошло. Да! Сама Аня, конечно же, не могла взять инициативу на себя. Вообще, везде должны идти навстречу сами пацаны, а не ждать.
Я опять не объяснился, о чём опять жалею. В этот день я часто ещё глядел на Аню, но понимал, что сегодня ничему не суждено сбыться. Аня тоже глядела. А ведь она тоже боиться и стесняется, раз не предпринимает ничего. Или я ей попросту безразличен.
Сегодня я часто разговаривал с Аней, часто что-то давал ей или забирал. И мне почему-то нравилось касаться её рук. Я чувствовал