много лыжников на горе каталось, так что снег на ней плотный, почти как лёд. И от мороза стал ещё жёстче, санки скользили очень быстро. Мы с Серёжкой стали рекорды устанавливать. А Генка побаивался, и на поворотах, там, где после горы трасса на лесную дорогу влетала, он притормаживал, и даже до речки не доезжал. А мы с Тараканычем далеко за речку на противоположный склон вылетали. Генке обидно было, и он оправдываться стал – что мы и выше него в горку поднимаемся, и с разбега стартуем, и санки у нас лучше.
– Ну, раз так, – сказали мы, – ты можешь откуда хочешь стартовать, хоть с самого верха, только это бесполезно – там гора плоская, всё равно не разгонишься, руками отталкиваться придётся. А санками, если хочешь, мы с тобой поменяться можем!
Поменялись мы с Генкой санками. Я ему свои дал, и стал на его кататься. Точно, санки у него хуже моих были – лёгкие, алюминиевые. А мои тяжёлые, железные. С горки его санки медленнее ехали, зато в горку их было легче таскать. Санки Генке не очень помогли. Всё равно он на поворотах ноги выставлял и в снег упирался. Оттого и тормозил сильно и до речки опять не доезжал.
– Нет, Генка! – Серёжка ему сказал. – Так у тебя ничего не получится! Ты зачем ногами тормозишь, трусишь?
– Ничего я не трушу! – обиделся Генка. – Просто у меня скорость очень большая. Если тормозить не буду, я в дерево врежусь!
– Да не врежешься ты никуда! Тут на дороге уклоны есть. Ты прямо по ним поезжай, и никуда не вылетишь! И ноги не выставляй, а просто в санках наклоняйся сильнее!
Генка обиделся, что его трусом назвали, надулся, щёки у него и так круглые были, как апельсин, а сейчас он вообще как тыква стал и полез в гору. Высоко взбежал, к самой верхушке, туда, где ветер снежные буранчики крутил. Сел на санки, а они не едут – плоская вершина очень. Настоящий спуск ниже начинается. Стал он руками толкаться. Так, пыхтя и проехал мимо. Мы с Серёгой посмеялись – говорили ему, что не надо на самую макушку забираться.
Но Генка злой был, даже не взглянул на нас. Мы подождали немного – чтобы сразу за ним не ехать и в него не врезаться, а потом стартовали. Сначала я, а за мной Тараканыч.
Генка уже далеко впереди ехал. И разогнался он здорово. Будет сейчас тормозить как всегда? Но Генка, наверное, действительно смелости набрался, ноги не выставлял, а только наклонялся из стороны в сторону, и всё разгонялся. «Неужели и правда рекорд поставит?» – подумал я. Генка уже подъехал к концу спуска, к речке почти. А там одно опасное место было – ледяной бугор перед речкой, на котором санки высоко подбрасывало. А за ним сразу поворот и выезд на лёд – там речку лыжники переезжали, и лёд толстый был.
Генка про бугорок этот не знал, – он ни разу до него доехать не смог. Это его и подвело. На бугорке его подкинуло вверх, он даже взвизгнул и в поворот не вписался, а пролетел по прямой и мимо утоптанного наста – по снежной целине выехал на тонкий лёд, с которого ветер снег сдул. Санки громыхнули полозьями по льду. Раздался хруст