высокой, под стать своему кавалеру. Гораздо выше меня. Мало каши я ела, ой мало. И грудей у меня таких не выросло – печаль-беда.
– Не-а, я вот впервые с Румпелиной встретилась на банкете. Что о ней скажешь?
Я, конечно, не эксперт этикета, но, по-моему, вопрос бескультурный. Они что, собираются обсуждать меня в моём же присутствии?!
– Она неуклюжая недотёпа, – со снисходительным вздохом сказал Эйнвар. – А ты у меня самая лучшая.
– Правда?
– Да, моя рыбка.
От их соплей мне стало тошно, и я решила продолжить свой путь к столикам, пока эти двое миловались. На душе стало погано. С другой стороны – плевать, что они там обо мне думают. Я не хочу встречаться и видеть ни одну, ни другого. На миг мой мозг пронзила тревожная мысль: что если меня приставят убираться именно в их комнатах? Что тогда буду делать? Молча сносить упрёки?
– Не забивай себе голову всякой чебушнёй, лучше забивай желудок едой, – нараспев кто-то сказал рядом.
Оказалось, я добралась всё-таки до кремовых пирожных, которые так хотела попробовать в самом начале. Здесь тёрся тот зеленоволосый из компашки Эйнвара. До чего же чуднó он сейчас выглядел. Парень, в целом, был какой-то нескладный, долговязый, угловатый. Руки и ноги казались лишними, словно он никуда не мог их пристроить, и они просто болтались при любом действии. Волосы, странно стриженные для парня, в свете больших люстр зала оказались даже не зелёными, а цвета морской волны. Ко всему прочему у парня была рассечена левая бровь, шрам через которую доходил аж до переносицы. Своё физическое уродство мальчик решил подчеркнуть вуалью, прикрывавшей здоровую половину лица, которую тот прикрепил куда-то к затылку. В дополнение к этому он надел какой-то оранжевый пиджак с дырявым карманом и вельветовые штаны с подтяжками, болтающимися где-то у колен. Эпатажно, ничего не скажешь.
– Как делишки у трусишки? – спросил он, растягивая длинный рот в улыбке. Затем туда отправилась маленькая канапешка с кусочком рыбки и оливкой.
– Отлично, ничего не скажешь.
– Тебя Верóника достала? Выпей, чтоб тоска отпала.
– Плохая рифма, если честно.
Парень пожал плечами. Кажется, ему всё равно. Я пригляделась: под вуалью на лбу у него – россыпь угрей. Странно, что только с правой стороны. Ещё привлекла внимание одна деталь: у парня были разные глаза: один янтарный, а второй, под вуалью, зелёный, как его волосы. Интересная изюминка.
– Она милее, чем хочет такой казаться. Это всё понты покрасоваться, – пробормотал он, глядя в сторону девушки.
– А откуда ты это знаешь?
– Это всё лишь кожура, а она – моя сестра.
– Сестра?! Вот эта вот… Вы же не похожи!
– Из рóда в родá в семье не без урода.
В руке у парнишки возникло зелёное яблоко, которое он звучно откусил и принялся с таким наслаждением жевать, что мне тоже захотелось поесть фруктов, хотя мой желудок уже под завязку был набит овощами с предыдущего стола.
– А ты всегда в рифму говоришь?
– Иногда так, иногда сяк. В общем, когда как.
Он