все.
Стыд. Увольнение мамы. Унижение на всю жизнь.
Подслушивать депутата, кандидаты в мэры, в шкафу. Какое позорище.
– А мать тебя не интересует?! – резко произносит Макс.
Гулкое эхо разносится по кабинету. Его отец отвечает быстро, будто заранее заученная фраза:
– Конечно, меня волнует ее состояние. Она ходит к психологу.
Макс раздраженно цокает, и даже отсюда я слышу, с каким усилием он сдерживает себя от взрыва.
– Какой нахрен психолог? – его голос становится резче, колючее. – Она ходит к чертовым шарлатанам, которые только бабки вытягивают! Стоять на гвоздях, проходить «кармические уроки»… Что это вообще за херня?! Ей не помогут эти духовные сеансы. Ей нужен врач. Нарколог. А лучше – рехаб!
Ого! Вот, это новости! Воистину, у каждого свои скелеты в шкафу.
Молчание. Давящее. Тяжелое.
А потом – глухо, резко, будто выстрел:
– У тебя мозги на месте?! – отец почти рычит. – Какой к чертям собачьим рехаб? Если это просочится в прессу, меня порвут на части! Жена алкоголичка! Ты понимаешь, что после этого я не стану мэром?!
Макс не пасует. Его голос – словно удар молота по камню:
– Тогда сделай так, чтобы не просочилось.
– Не будет никакого рехаба, – произносит отец холодно, отстраненно. – По крайней мере, сейчас. После выборов посмотрим на ее состояние. Может… само пройдет.
Макс коротко фыркает, с горечью и отвращением:
– Такое само не проходит.
– Разговор закончен, – твердо отрезает его отец. – Не создавай мне проблем.
Собственно, на этом семейная перепалка заканчивается. До меня доносится звук шагов – тяжелых и решительных. А затем хлопает дверь.
Я знаю, что Чернов не уходит. Такое тяжелое дыхание, точно у загнанного зверя, только у него. Знаю, он тут. В кабинете. Чувствую это кожей.
Сижу в шкафу, точно мышь. Не дышу. Даже глаза не моргают.
Пожалуйста, пусть уйдет. Пусть уйдет.
Но шаги приближаются.
Становятся все отчетливее. Проклятье!
А потом – легкий стук пальцев по дверце. Умеренно раздражающий. Уверенный. И такой… знакомый.
– Трусишка зайка серенький… – насмешливо протягивает знакомый голос. – Выходи, маленькая врунья.
Черт! Я зажмуриваюсь. Мысленно бьюсь головой об стенку шкафа.
Отличный план, Серебрянская. Просто блестящий!
В следующий момент дверца резко распахивается, и передо мной – Макс Чернов собственной персоной.
Стоит. Ухмыляется. Гад такой.
Уголок его губ приподнят, а бровь лукаво выгнута.
– Подглядываешь? Шпионишь?
Резко поднимаю голову и судорожно выдыхаю:
– Я-я… Не подглядывала! И не шпионила!
– Ну да, конечно, – фыркает. – Знаешь, Серебрянская, – добавляет, склонившись ближе, – у тебя талант. Появляться в самых ненужных местах в самые неподходящие моменты. Ты смелая или просто дурная?
Сам он дурной!
Я опускаю взгляд, спрыгиваю вниз и суетливо вылезаю из шкафа, краем глаза замечая, как Чернов все еще ухмыляется.
– Как