устраивает и отношения доставляют ей искреннее удовольствие.
Но, когда он в очередной раз озвучивал желание перевести отношения в официальный формат, все становилось плохо. Если Иарна была в легком и веселом настроении, она могла выслушивать его фантазии, подыгрывать ему и подшучивать на эту тему, что очень раздражало Эмура, прекрасно считывающего истинное отношение. Если она была уставшей, она просто молчала, давая понять, что он говорит ерунду, которая даже не стоит комментария. Но иногда, если он доходил до требований и ультиматумов, что случалось редко, но все же бывало, она могла в ответ вежливо разложить ему по полочкам свое несогласие, и это было поводом к худшим конфликтам, после которых он сердился на нее много дней. Он жаловался Арсу, но тот, как казалось Эмуру, всегда занимал сторону Иарны.
На самом деле, Арс очень старался его утешить и донести до него правду, но это было крайне сложно. Правда заключалась в том, что Иарна являлась психологическим отражением Эмура, только в женском обличье. Ему достаточно было бы как следует всмотреться в себя, чтобы понять ее. Но при этом она была гораздо более рациональной и здравомыслящей. Она понимала, что ни один из них не сможет соблюдать обещания об отношениях только внутри их пары, и такие обязательства им были просто не нужны. А Эмур, необъективный к себе и не очень рефлексивный, как капризное дитя требовал, чтобы эта игрушка функционировала так, как ему хочется – и чувствовал себя глубоко несчастным, когда обнаруживал, что она на это просто не способна.
В такие моменты раздора он думал даже о том, чтобы попросить Арса походатайствовать о ее переводе куда-нибудь еще, чтобы не знать, где она – но скоро представлял себе это сбывшимся и приходил в ужас. Он не хотел оказаться в ситуации, когда о самом дорогом человеке не будет знать ничего. Но, может быть, тогда удастся просто забыть ее? – спрашивал себя Эмур. Ведь забыл же он множество школьных друзей и подруг, как будто их никогда и не было в его жизни? Нет, неизменно отвечал он себе, Иарна – это совсем другое.
Никто, кроме нее, не дарил ему ощущение такой счастливой безмятежности просто самим своим присутствием рядом. Поэтому он прощал ей все сразу и авансом. И все реже возвращался к рискованным разговорам, потому что, скрепя сердце, понимал, что они только напрасно омрачают мгновения, которые могут оставаться радостными. Но и от своих желаний не отказывался.
Сейчас Иарна, казалось, дремала, лежа лицом к нему с закрытыми глазами и обнимая его за талию. Эмур рассматривал ее, блуждая кончиками пальцев по ее коже и волосам.
– Не спи, – прошептал он, – мы так давно с тобой не были вместе.
– Мы сейчас вместе, – отреагировала она, не открывая глаз.
– Ты мне так нравишься. Я скучал по тебе.
Она открыла глаза, их взгляды встретились.
– Ой ли, капитан, – сказала Иарна, лукаво улыбнувшись.
– Ага, – ответил Эмур серьезно.
– Сколько народу от тебя это слышало в последнее