тем чтобы в дальнейшем тщательно выбрать для него область деятельности и поместить в идеальные условия, в редчайших случаях именно под него созданные. В остальных ситуациях, если ребенок не обнаруживал значительных способностей, осуществлялась коррекция его поведения, пока он не оказывался нужным образом вписан в существующий коллектив. Средства для коррекции использовались любые, поскольку цель, с точки зрения Помощника, их полностью оправдывала. Чаще всего применялись медикаментозные средства, иногда хирургические. Небольшая часть воспитанников вовсе бесследно исчезала. Все относились к этому с пониманием.
Дети росли дружными, общительными, доброжелательными по отношению друг к другу и к воспитателям. Они все были красивыми, внешне идеальными представителями своего вида, и редко болели – результат генетического вмешательства в момент формирования зародыша. Геном каждого до «рождения» оказывался модифицирован таким образом, чтобы выжать из него максимум и сформировать существо настолько идеальное, насколько возможно.
Дети очень оберегались при взаимодействии со взрослыми и до конца второго возраста их не встречали вовсе, за исключением воспитателей и медиков со специализацией для работы в Школе. Вступление в третий возраст означало совершеннолетие, а с ним наступление возраста согласия и начала профессиональной подготовки.
– Только став взрослым, я понял, что наши воспитатели были сами обычными гражданами, просто настоящими специалистами, хорошо обученными и на своем месте. Но тогда они представлялись какими-то высшими существами, недосягаемыми, самыми добрыми, прекрасными и вообще великими. За их внимание боролись, о том, чтобы заслужить их похвалу, мечтали. Мне кажется, все дети в начале второго возраста обожают своих воспитателей. А после уже своих психотерапевтов, а как наступает третий возраст – тогда друг и друг друга, – Эмур рассмеялся искренне и весело, было видно, что ему доставляет удовольствие возвращаться мыслями к своему детству.
– Мне кажется, я до сих пор не до конца избавился от влюбленности в свою воспитательницу, которая вела нас почти до профессиональной подготовки, – застенчиво сказал Виас, погрузившись в грезы.
– Ничего себе, а у нас их часто меняли. Я очень переживал и думал, что это делают специально, чтобы мы не привыкали. Но страдал ужасно, подолгу рыдал из-за каждого расставания. Мой пси даже начал ругать меня за это в какой-то момент.
– Сурово, – посочувствовал Виас. – Я думаю, не существовало правила на этот счет, просто вашей группе не повезло.
– Кроме воспитателей, были ведь еще и друзья, с которыми вместе росли. Ты своих помнишь?
– Не особо, – он немного задумался, глядя вдаль и прикусив вилку. – Дружбы как таковой я тогда не знал. Мне ровесники доставляли много проблем. Пси объяснял мне, что моя внешность располагает к тому, чтобы дети меня дразнили и проверяли на прочность, я выглядел слишком