раз Адель чувствовала, что реальность граничит с миром вечного сна и покоя – миром мёртвых. Эдвину, судя по вялым движениям, тоже осталось недолго. Может ей казалось, но ей послышался хриплый смех, будто бы смелся сам Эдвин.
Над ним показался тёмный ореол, тени рядом начали сгущаться и тянуться к фигуре волшебника.
Свободу нужно выгрызать. Даже если для этого придётся прибегнуть к отравляющей тебя силе.
Адель взволновано наблюдала, как некромант расправляется с чудовищем.
—–
Сверчки пели песнь об уходящем лете, костёр одиноко потрескивал в образовавшейся тишине. Слышался только лепет худого человека, перебирающего монетки в руках. Он шипел, перекладывая кругляши из кожаного мешка в простой, тканевый. В один момент он остановился, замер, вспоминая прошлые подсчёты, а после щербато улыбнулся самому себе и вернулся к своему делу. Наконец человек закончил и протянул мешочек в грязной руке Адель.
– Награда ваша, госпожа воительница. Извольте взять.
Адель изволила. Он привычно взвесила полученные деньги в руке и поняла, что здесь далеко не та сумма, которую пообещал на радостях вожак каравана, узнав, что двое бродяг, в лице Адель и Эдвина, изничтожили нечисть, мешавшую дальнейшей дороге.
– Тут явно не хватает, – сказала она.
– Кончено хватает. Не забывайте, что мы и за товарищем вашим приглядываем. Без нашего знахаря завтра его бы уже отпевать пришлось. Лекарство – вещь недешёвая.
Она вскочила бы и ударила ушлого доходягу. Она затоптала бы от злости костёр, даже если пришлось бы испортить ради этого ботинки. Она бы швырнула мешочек обратно в наглеца и плюнула бы следом. Она бы кричала, рвала и била. Она бы сделала это всё, ведь привыкла так делать. Но она не могла. Даже крылья злости, опаляющие спину, не могли помочь ей выпорхнуть, возвысится над той пучиной, в которой она ныне прибывала самовольной узницей. Девушка посмотрела на палатку, находящуюся чуть поодаль. Могут ли эти или какие-либо деньги быть достойной наградой за то, что им с магом пришлось пережить? Может ли вообще что-либо быть достойной наградой? Свет в утробе палатки зашевелился и оттуда выродился бородатый курчавый мужчина, держащий лампу в руке. Он медленно шёл к костру и каждая мышца внутри Адель содрогалась каждый раз, как тот опускал ногу на землю. Наконец он закончил свой путь, который словно нарочно был растянут, и присел у костра напротив, прочистил горло.
– Как он? – пропадающим голосом спросила Адель.
– Жить будет. Как вы и просили, я не снимал повязки на груди, хотя это довольно-таки странно. Они грязные, их нужно поменять.
– Я поменяю сама.
– Что же до ран, то они не так страшны, как выглядят. Удивительно, что в схватке с теми тварями ваш товарищ умудрился толком не повредить конечности. Я видел, как крепкие мужики штабелями валились в битвах с чудовищами.
– Хорошо, –