что на ее односпальном ложе – прямоугольном выступе, торчащем из пола в комнатке-чулане, – недостаточно места для двоих. Так что Зеб каждый раз посреди ночи удаляется крадучись, будто в древней комедии, действие которой происходит в английской загородной усадьбе – и ощупью в темноте возвращается к себе в закуток.
Но в снах он исчезает по-настоящему: уходит далеко, и никто не знает, куда. А Тоби стоит у забора, окружающего саманный дом, – смотрит на дорогу, уже заросшую лианами кудзу, засыпанную обломками разрушенных домов и разбитых машин. Слышится тихое блеянье – или это плач? «Он не вернется, – говорит акварельный голос. – Он больше никогда не вернется».
Голос женский. Кто это? Рен? Аманда? Сама Тоби? Сценарий слащаво-сентиментален, как открытка в пастельных тонах – бодрствующую Тоби он раздражал бы, но во сне она теряет способность иронизировать. Она так плачет, что одежда промокает от слез, фосфоресцирующих слез, мерцающих, как сине-зеленое газовое пламя в том, что становится темнотой – может, Тоби в пещере? Но тут к ней приходит большое животное, похожее на кошку, и начинает ее утешать. Оно трется о ее ногу, мурлыча, как ветер.
Она просыпается и обнаруживает рядом с собой мальчика из Детей Коростеля. Он приподнял край отсыревшей простыни, которой обмотана Тоби, и осторожно гладит ее ногу. От него пахнет апельсинами и чем-то еще. Цитрусовый освежитель воздуха. Они все так пахнут, но молодые – сильнее.
– Что ты делаешь? – спрашивает она, изо всех сил стараясь говорить спокойно. «У меня жутко грязные ногти на ногах», – думает она. Обломанные и грязные. Маникюрные ножницы; добавить в список для восторгания. Кожа у Тоби грубая по сравнению с идеальной кожей руки мальчика. Это он светится изнутри, или у него кожа настолько тонко проработана, что отражает свет?
– О Тоби, у тебя внизу ноги, – говорит мальчик. – Как у нас.
– Да, – соглашается она. – Ноги.
– А у тебя есть груди, о Тоби?
– Да, и они тоже, – она улыбается.
– У тебя две? Две груди?
– Да, – отвечает она, воздерживаясь от соблазна добавить «пока что». Интересно, а чего он ждал – одну грудь, три, а может, четыре или шесть, как у собак? Видел ли он когда-нибудь собаку вблизи?
– О Тоби, а у тебя между ног выйдет ребенок? Потом, когда ты станешь синей?
О чем он спрашивает? О том, могут ли рожать люди вроде нее – не Дети Коростеля? Или о том, может ли рожать она сама?
– Если бы я была моложе, тогда у меня мог бы выйти ребенок. Но не сейчас.
На самом деле возраст тут не главное. Если бы вся ее жизнь до сих пор была другой. Если бы ей тогда не нужны были деньги. Если бы она жила в другой вселенной.
– О Тоби, какая у тебя болезнь? – спрашивает мальчик. – У тебя что-нибудь болит?
Он протягивает ослепительно прекрасные руки, чтобы ее обнять. Не слезы ли это у него в странных зеленых глазах?
– Все в порядке, – отвечает она. – У меня больше уже ничего не болит.
Она