сбросил руку Прака.
– Они убили ее просто так, без всякой причины. Они… они сделали с ней всякие плохие вещи. И если вы боитесь мстить им за это, тогда я буду делать это сам. Вы слышите меня? Я сам сделаю то, что должно быть сделано!
– Я помогу тебе, Вибол, – отозвался Прак. – Помогу. Только дай мне время. Дай мне…
– Нет!
Сория начала было говорить, но умолкла и взяла сына за руки.
– Оставь меня! – крикнул он.
– Я люблю тебя.
– Если бы ты меня любила, мама, если бы любила по-настоящему, тогда ты отпустила бы меня. Я бы нашел себе лодку и преследовал бы тех чамов.
– Ты просишь о невозможном.
Он отвернулся от нее.
– Тогда ты меня не любишь. Потому что не даешь того, что мне необходимо.
Сверху посыпались листья и сучья, сбитые обезьянами, гоняющимися друг за другом, прыгая с ветки на ветку. Хотя порой обезьяны срывались, пролетали несколько футов вниз, схватившись за слишком тонкую ветку, и казалось, что они вот-вот разобьются, ни одна из этих коричневых теней на землю с кроны деревьев так и не свалилась. За долгие годы наблюдения за этими игривыми существами Аджадеви лишь раз стала свидетелем такого случая. Конечно, ей попадались иногда раненые обезьяны, однако большинство этих ран было от когтей и клыков. Иногда обезьян настолько возбуждали их выходки, что они начинали ожесточенно драться между собой на верхушках деревьев.
Как обычно, Аджадеви ехала в середине цепочки воинов. Она поговорила на ходу с молодым воином, который, похоже, испытывал благоговейный страх перед ее мужем, но, устав от его льстивых высказываний, позволила своей лошади отстать. В течение последующих нескольких дней пути Джаявар стал больше общаться со своими людьми, и Аджадеви уже не видела необходимости поднимать их дух. Джаявар на ходу разговаривал со своими командирами, строил с ними планы, старясь наполнить их уверенностью. Аджадеви всегда находила такие разговоры скучными, она вела их только в силу необходимости и предпочитала говорить с Джаяваром, изучать джунгли или молиться.
Чуть раньше в этот день они наткнулись на разрушенный и опустошенный храм, украшенный фигурками десятков танцующих женщин, вырезанных в камне. В руках аспары, эти веселые небесные танцовщицы, держали цветы и музыкальные инструменты. Возле храма росли большие фиговые деревья, и их корни оплели все каменные стены и башни. Аджадеви была уверена, что прошло уже немало десятилетий с тех пор, как люди перестали ухаживать за этим священным местом. Пока она рассматривала лабиринты древнего строения, в памяти всплыли воспоминания о далеком времени и далеком месте, и у нее возникла идея, которой она решила поделиться с Джаяваром.
Он наконец закончил обсуждать боевую стратегию со своими командирами и направил коня в ее сторону. Пока он приближался к ней, она окидывала его взглядом одновременно критически и с любовью. Хотя плечи его и лицо