подключены пациенты, пищали на разные лады, моментально сообщая врачам о любых изменениях в состояния пациентов. Врачи не отходили от кроватей особо тяжелых, и каждый день здесь был испытанием и для них, и для пациентов.
– Ну, что у вас тут? Рассказывайте, – поздоровался со всеми реаниматолог из очередной смены.
– Как всегда, без продыху. Но есть и хорошие новости. У Миланы второй день положительная динамика, и если всё будет так же хорошо, то скоро у нас получится стабилизировать состояние.
– Это, несомненно, радует… Как Марк?
– Стабильно тяжёлый, но иногда приходит в себя.
– А как Смирнов? Ты слышишь меня, Даниил? – спросил врач, наблюдая, как тот будет реагировать на голос. Перед ним лежал бледный мальчик, с ног до головы опутанный проводами.
«Бедный ребёнок» – подумал доктор, – Скоро будет полгода, как ты в коме. Интересно, что же ты там видишь?»
А что же видел Даниил?
Вы не поверите, но именно в тот момент его глазам открывалась тёмная и величественная подземная страна, которую он разглядывал с балкона своего замка. Его приёмный отец Балтазар был верховным главнокомандующим войск Тёмной Королевы, и с самого раннего детства Даниил воспитывался для того, чтобы принять власть и титул своего отца. К двенадцати годам он умело владел всеми видами оружия, лучше всех сидел в седле и мог командовать войском.
Однако его совсем не радовали ни воины, ни изысканная еда, ни развлечения: когда он был совсем маленьким, Тёмная Королева обратила его человеческое сердце в каменное. С тех пор он стал таким, как этот камень – бездушным, безжалостным, холодным.
Каким образом Королева произвела эту ужасную операцию, никто не знал, но Даниил рано начал понимать, что он не такой как все. Мальчик всегда замечал чужие взгляды – в глазах людей читался страх и неприязнь. Об этом говорило и зеркало, показывающее ему отражение странного худого ребёнка со впалыми щеками, серовато-бледной кожей, с тёмными кругами под ничего не выражающими глазами… Но волосы, в отличии от остальных жителей Мортигены, у него были не тусклые, будто запылённые, а черные, словно вороново крыло.
Он не помнил своего раннего детства, а Балтазар ни разу не рассказал ни одной его детской истории.
– Почему у меня сердце не бьётся? – спрашивал Даниил, прижимаясь к отцовской груди ухом. – У тебя, я слышу, оно стучит, а моё почему-то молчит. Я что, какой-то не такой?
– Не придумывай, – строго говорил отец. – Ты именно такой как надо.
Но происходящее вокруг говорило Даниилу об обратном – ведь он видел, что люди вокруг него жили совершенно другой жизнью. Грустили и радовались, плакали и смеялись. Это открытие Даниил сделал лет в пять, когда ему уже было разрешено гулять по территории замка.
– Что это с ними? – спрашивал он у няньки, наблюдая за девушками-служанками, бегающими друг за другом с весёлым смехом. – Им плохо?
– Наоборот, – отвечала няня. – Им хорошо, у них сердце радуется.
«Сердце?