Для океана это ровным счетом ничего не значит. Одни капли испаряются и уходят, другие снова выпадают с дождем, чтобы стать частичкой бескрайнего океана. Судьба каждой конкретной капли никак не влияет на судьбу океана. И как бы капля не взывала к справедливости или гуманности, к милосердию или закону, она все равно останется каплей. И права ее будут правами все той же капли. А какие у капли права? – Старик выжидающе взглянул на Кевина. Потом, не дожидаясь ответа, продолжил сам. – Да никаких. Вся разница в том, что одни капли по прихоти судьбы попадают в чистый журчащий ручей. А другие – в зловонное болото.
– Вы говорите о людях? – догадался Кевин.
– Да, Кевин. Каждый из нас – просто капля. Мы рождаемся чистыми и прозрачными, но с первых же минут жизни начинаем впитывать в себя всю грязь этого мира. И не важно, какая это грязь – как бы она не блестела, она все равно остается грязью. Люди стремятся к богатству и власти, не понимая, что это всего лишь иллюзия. Мираж, скрывающий от их глаз подлинную картину мира. Подумай об этом, Кевин.
– Но какое отношение это имеет ко мне? – не понял Кевин. – Вы же знаете, кто я.
– Знаю. Но так ли уж это плохо?
– То есть?
– Просто я не люблю людей в белых одеждах, – пояснил отец Леонид. – Они мне скучны. Человек может подняться настолько высоко, насколько низко он может пасть. А что происходит у нас? Возьмем, для примера, наших церковников. Служение Господу уже давно стало престижной и уважаемой профессией. Молодые люди из вполне благополучных семей пачками отправляются в духовные семинарии, где в их мозги вкладываются чужие слова и мысли. Проходит какое-то время, и новоиспеченный попенок отправляется в какой-нибудь приход – нести людям Слово Господне. Но что собой представляет такой человек? Что он видел в жизни, чему он может научить? Истины, которые он проповедует, не прошли через его душу и сердце, они им не выстраданы. В них нет силы, он обо всем судит с чужих слов. Такой человек не видел и сотой доли окружающего его мира, в духовном плане он представляет собой пустышку. И таких пустышек семинарии плодят тысячами, рассылая их по всем обитаемым мирам. В итоге Церковь сама давно потеряла Бога, теперь это всего лишь преуспевающий социальный институт.
– Для священника вы говорите очень странные слова, – заметил Кевин.
– Просто у меня своя Церковь, – ответил отец Леонид. – Вот она, – он обвел рукой вокруг себя. – Эти сосны, это небо. Весь этот мир. Впрочем, – старик снова мягко улыбнулся, – речь не обо мне, Кевин. Речь о тебе.
– А именно?
– Я прелагаю тебе сыграть в одну игру.
– В какую? – встрепенулся Кевин.
– Очень интересную. Она называется «жизнь».
– Вы опять говорите загадками, – нахмурился Кевин. – Или метафорами.
– Никаких загадок, Кевин. И никаких метафор. Речь действительно идет о твоей жизни. Я уже говорил, что люди поглощены иллюзиями. У тебя есть шанс от них избавиться. Всё, что мне от тебя нужно, это твое согласие.
В душе у Кевина шевельнулся страх. Слишком уж странно