кулак Марка определял их крепость.
– Марк, – неожиданно позвал его Ося, – вставай с койки, будешь бить меня.
– Нос, ты что, сдурел? – опешил Марк, продолжая лежать.
– Да нет. Будешь проверять мой пресс, а Борода будет свидетель.
– Нос, ты серьезно? Я же буду бить, как могу.
– Я понимаю, что ты не лопух. Поэтому и прошу тебя.
В комнате началось движение. Марк и Борода повскакивали со своих коек. Марк готовился бить, а Борода наблюдать. По команде Оси Марк ударил ему в пресс. Ося только пошатнулся.
– Нос, пресс что надо, – Осю обрадовали эти слова Марка.
– Носяра, ну ты и даешь, – вставил свое Борода.
Живя в Бежице, многие студенты довольно часто ездили в Брянск. В дни официальных государственных праздников дважды в году, в мае и ноябре, весь коллектив института должен был участвовать в праздничной демонстрации. Рано утром все собирались у института и шли пешком до центральной площади Брянска, чтобы пройти мимо трибун, где стояли руководители города и области. Попробуй сачкани, преподаватели политических предметов потом на тебе отыграются. Больше всего боялись это делать «буквари», которых было больше всего на демонстрациях. Студентов третьего курса было немного, а четвертого и пятого – вообще единицы. Всего в Брянске было два института – бежецкий БИТМ и брянская Лесотехническая академия, или ЛТА, расположенная в самом городе. Студенты БИТМ относились к ней снисходительно. БИТМ – это ого, а эти-то что – короеды, да и только. Именно слово КОРОЕДЫ во всю глотку многократно кричали сотни голосов, когда демонстрация битмовцев проходила мимо здания ЛТА.
Учеба и политика
В жизни Оси особого разнообразия не было. Учеба, занятия спортом, разовые поездки в Брянск. Периодически он пытался сам себе ответить на когда-то заданный вопрос папы: «Что думает студенчество о нашей жизни?» – «А разве нас, студентов, это беспокоит?» – этот вопрос он уже задавал себе сам. Для Оси жизнь представляла собой два параллельно текущих потока, причем движение в одном следовало за изгибами второго. Первый – это реальные потребности Оси и возможные пути их достижения, второй – формальные догмы, которые, как капканы, стояли на пути первого, направляя его в «правильное», только им известное направление. Такое раздвоение он хорошо понимал, но воспринимал как данность. Эту реальность Ося осознал еще со школы и понял, что она незыблема, как скала. Осознать-то осознал, но принять ее никак не мог. Уже прошло почти три года, как на ХХII съезде партии в октябре 1961 года Хрущев провозгласил, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. Более того, был объявлен срок – 1980 год. Если раньше надо было ждать 19 лет, то теперь осталось 17.
Как-то в Киеве они вместе с папой смотрели цветной журнал «Америка», который тот откуда-то достал. Шикарные виды автомобилей потрясли их. Ося недоумевал: если у них при капитализме есть такой потрясающий выбор всего, то у нас при коммунизме он должен быть еще лучше.