юбку цвета взбитых сливок.
Пригладив гребнем почти высохшие волосы, Элайн дополнила образ тонким ремешком из кожи, застегнув его на шее. Чулки и туфли уже были на ней, когда девушка вбежала на кухню, чтобы позавтракать и заварить свежего бодрящего чая из трав, собранных ею в лесу за домом.
Аромат ромашки, мяты и можжевельника разнесся по комнате, когда кипяток коснулся сушеных листьев. Краем глаза Элайн увидела рядом с кружкой, над которой теперь шел пар, полупустую овальную чашу для ясновидения, на дне которой еще плавали крупные чаинки. Помешивая напиток, девушка невольно задумалась, кто же пил из нее последний и удалось ли тетушке Мишель увидеть истину.
Яичница уже успела изрядно остыть, но все равно была вкусной. Тщательно пережевывая свой завтрак, Элайн обвела взглядом комнату, наткнувшись на толстый комок пряжи в кресле, на которое небрежно накинули теплое смятое одеяло, вероятно, еще хранившее тепло Джи. Кроме гадания на чаинках и магическом шаре Джиневра владела связующей магией.
Если пророчество Мишель было неприятным, но на него можно было повлиять, ее младшая сестра садилась за нить, пропуская ее меж тронутых возрастом пальцев, и пряла узелки в правильных местах. Это позволяло смягчить удары судьбы, а по возможности и вовсе отвести неудачи от человека. Элайн представила слаженную работу тетушек по маминой линии, и в ее сердце неприятно кольнуло.
Они с сестрой тоже могли бы так, если бы много лет назад та не пропала, не исчезла с лица земли. Спустя годы это все еще выбивало из легких дух, вынуждая разум вновь и вновь прокручивать в голове тот день в поисках ответов. Гадания на чае или шаре, на нитях, даже на потрепанных картах Таро, нарисованных вручную прапрапрабабкой, не приблизили семью Мелтон к потерянной Зоэ.
Взгляд Элайн прошелся по поверхностям стола, секретера, шкафа для драгоценнейших сервизов, передающихся из поколения в поколение, остановившись на книжных полках, где между томами уютно расположились фотографии в деревянных рамках. На одном из фото Джи и Миша стоят, обнявшись, улыбаясь в камеру на фоне дома.
Элайн всегда удивлялась внешней непохожести двух сестер. У младшей Джиневры кожа была будто выбеленная, крупный нос, широкая улыбка, а кудрявые рыжие волосы разметались на ветру, стараясь затмить смуглую старшую сестру с ее маленьким лицом, короткими мышиными волосами и худосочным, словно у птицы, телом. Лишь глаза цвета льда на поверхности озера, казалось, объединяли их образы.
Как и сервизы, леденящий душу взгляд передавался от одного члена семьи другому, плавно огибая двойняшек Элайн и Зоэ, наградив их противоположным оттенком. Как всегда, мама говорила отцу, шутливо подтрунивая, мол, он пьет в день столько кофе, что глаза у него сделались такими же. Глаза цвета свежемолотого кофе. Элайн это казалось до безобразия романтичным.
Воспоминания стрелой молнии прошли сквозь тело, заставив девушку подавиться завтраком, от чего она закашлялась, прикрыв ладонью