акончится. Все экзамены и школьные конкурсы останутся позади. Я вырвусь из оков маленького города. И либо осуществлю свою мечту, либо… даже думать об этом не хочу.
Но пока мы пишем дурацкие письма себе в будущее под пристальным взглядом Душной. В будущее, которое для меня, как думают некоторые, не настанет. Классная хочет собрать нас через 10 лет после выпуска и вручить эти послания. Как будто кто-то по доброй воле захочет вернуться еще раз в среднюю школу, в наш хелл-хаус. Пусть и на один вечер.
Душная просит описать в письме свои мысли. О чем мы думаем прямо сейчас. Так вот, в свои 17 лет я задаюсь только одним вопросом: зачем нам все это? Зачем мы рождаемся? Зачем просыпаемся каждое утро? Зачем ходим в школу или на работу? Зачем создаем семьи? Зачем мы живем? Ведь рано или поздно это все равно закончится. И что тогда?
Что останется, когда нас уже не будет? Дети? А когда не станет и детей? У меня плохие новости: твоя жизнь по большому счету не такая уж и ценность. Людям есть дело до других людей только до их рождения. Они будут умолять твоих родителей не делать аборт, а может, даже и угрожать. Но где эти люди, когда ты уже не зародыш, а человек, который нуждается в принятии, поддержке и внимании? Вот и я об этом же.
Пройдут года, сгорят архивы, могилы сравняют с землей и на их месте построят новые дома. И никто никогда не узнает, что ты вообще когда-то жил. Так зачем нам все это?
Я нахожу только один ответ: чтобы создать нечто великое. Нечто, что останется в вечности и будет жить, когда наше тело сгниет в двух метрах под землей. И когда время сотрет буквы с надгробного камня, оно все равно будет жить. На книжных страницах или чьей-то стене, на поцарапанном аудиодиске или в памяти компьютера, на подкорке мозга или в левом желудочке сердца. Но оно будет жить после тебя. Вместе с тобой. Мы пришли в мир через творение, и наша обязанность – продолжать творить.
А как тебе такая закономерность: пик продаж альбомов известных музыкантов приходится на следующие несколько дней после их смерти. Преждевременной смерти. Кто-то погиб в аварии, кто-то – от передозировки, кто-то – от болезни. Поэтому я ненавижу смерть – она крадет то, что по праву причитается живым.
Но мне вот что интересно: если завтра вдруг остановится мое сердце, что напишут в соцсетях? Будет ли кто-то скорбеть и оплакивать утрату? Повесят ли мои картины в школьных коридорах? Будет ли кто-то пророчить мне великое будущее, если бы не эта трагедия? Признают ли во мне гениального художника? Или никто не заметит, что я исчезла?
Все попытки доказать, что мое искусство чего-то стоит, тщетны. Все попытки создать нечто великое тщетны. Сколько бы шагов я ни делала, в какую бы сторону ни шла, дорога из желтого кирпича не появляется. Но и я не сдаюсь. Я знаю, что способна на великое. И знаю, что великое припасено для меня судьбой. И пусть в глазах окружающих я всего лишь чокнутая девочка с потрепанной папкой для акварели под мышкой, которая снова и снова штурмует школьный конкурс. Все случится однажды. Нужно только время.
Неужели мои мечты такие глупые?
Дети мечтают о грандиозном и ничего не боятся. Я мечтаю о грандиозном. Но когда дети превращаются во взрослых, все их грандиозные мечты куда-то исчезают. Если за эти долгие десять лет ты сдалась и потеряла веру в себя, просто хочу напомнить, что когда-то ты была сильной девчонкой, которая знала, что может все! Потому что, даже если что-то пошло не так, мы всегда можем вернуться к нашей мечте.
Софа Муравская
Еще раз пробегаюсь по поплывшим строчкам, исправляю с десяток ошибок и только тогда запечатываю письмо в конверт. По плану – на долгие 10 лет. Это же целая вечность! Когда я прочту свое письмо из прошлого, буду совсем дряхлой старухой.
Сейчас я могла бы вскинуть руку и сказать, что все готово, отдать конверт и убежать из класса, пока остальные корпят над своими посланиями. Но мне нельзя привлекать излишнее внимание. Поэтому я сижу молча и еще ниже натягиваю капюшон, когда замечаю, что прядь волос, словно щупальца осминога, выбилась из-под байки.
Взгляд падает на цветок в горшке на самом краю парты со стороны Назара, которого сегодня нет. Он стоит так целый урок, но никто как будто не замечает этой странности. Бутоны еще не распустились. Они вытянуты в длинные трубочки и дразнят меня фиолетовой окраской. Выглядит, как чья-то издевка.
Пересаживаюсь на стул Назара и наклоняюсь, вдыхая еле уловимый аромат. Он тонкий и соблазнительный, как кремовая трубочка с миндалем. И я едва сдерживаюсь, чтобы не облизнуть лепесток. Разворачиваю записку и перечитываю, делая паузу после каждого слова, чтобы понять, что все это значит: «Я говорю, что бесполезно тратить всю свою жизнь на один-единственный путь, особенно если этот путь не имеет сердца. Карлос Кастанеда». Это все. Ни кому, ни от кого – никаких подписей. В голове набрасываю варианты, кому бы мог принадлежать почерк, но из одноклассников на ум никто так и не приходит. Сворачиваю записку и засовываю ее обратно под горшок. Нет, это не мне, просто какая-то ошибка.
Вставляю беспроводные наушники и на самую маленькую громкость включаю песню. Затем открываю почти новенький paperblanks с «Мельницей»