столе кроме нарезки ничего нет.
Таня замечает, что я держусь из последних сил и от пьяных шумных разговоров становлюсь очень напряженной. Она разрешает мне уйти и я под шумок, пока никто не видит, сбегаю домой.
***
Фух! Провернув ключ, открываю дверь. Наконец, я дома. Дома и в тишине. Сразу в ванной включаю воду, затыкаю пробку и сыплю пол банки морской соли. Всё что мне нужно – горячая ванна и спать, даже без телевизора.
***
Я полчаса лежу в воде, смотрю на потолок и топлю посторонние мысли. О плане по спасению Нового года думать совсем нет сил.
Настойчивый звонок в дверь мешает слушать тишину. Нехотя вылезаю из ванны, заворачиваюсь в полотенца, и крадусь к двери.
Снова этот глаз заглядывает в дверной глазок.
– Тебе чего? Я уже спать собралась.
Глаз отстраняется и перед дверью виден весь Лекс.
– Открой, я просто хотел спросить, – произносит, заплетающимся языком.
– Я не одета! – настойчиво намекаю, что ему пора.
– Пфф… Что я там не видел… я только хочу спросить, уснуть не смогу…
Я понимаю, что просто так от него не отделаюсь, поэтому осторожно открываю дверь и плотнее обматываюсь полотенцем.
– Вау, теперь ты точно мисс Италия! – присвистнув, он опирается ладонью о косяк, почти нависая надо мной.
– Спрашивай и уходи. Пожалуйста, – улыбаясь дежурной улыбкой, я добавляю из вежливости.
– Парни после секса с тобой… они потом говорят, что побывали в Италии?
Это уже слишком!
Я хватаюсь за ручку двери, чтобы резко закрыть, надеясь, что нахал сообразит и сделает шаг назад. Но по какой-то пьяной логике его рука соскальзывает со стены, и ноги, сгибаясь, толкают его вперед. Я успеваю отскочить, а он – зацепиться за мое полотенце и плашмя, с грохотом, падает на пол.
Мама бы в такой ситуации сказала: «Упс!». А папа… ну вы поняли!
Глава 4
Лекс лежит и не шевелится. Стоя голышом, с чалмой на голове, я дергаю за полотенце в его руке, но он слишком крепко сжал кулак. Тогда я снимаю другое со своей головы, обматываю им тело и прежде, чем бежать в спальню и одеться, проверяю пульс на татуированной шее Лекса.
Стучит, пульсирует венка. Недолго разглядываю узоры.
Хорошо, что не убился. Хотя за его слова готова лично стукнуть его голову о пол еще минимум пару раз.
Я надеваю пижаму и мысленно молю невидимые силы, чтобы Лекс очухался и сбежал, пока я в спальне. Но эта ходячая реклама нательной живописи лежит в коридоре в позе трупа, которую обычно в фильмах обрисовывают мелом.
И что теперь с ним делать?
Я хожу вдоль тела, измеряю его шагами, как попугай удава. Четыре Италии в одну сторону, четыре в обратную – не решаюсь Лекса будить. Вдруг он буйный, а драться я не умею.
Тогда легонько его тыкаю пальцами ног в ягодицы. Хм, упругие. Если переусердствовать, можно и мизинец об него сломать.
Толкаю осторожно его ногой в бок. Лекс кряхтит.
Аллилуйя!
Все-таки в сознании.
– Эй! –