geh voran. Ich wette das ist nichts Ungewöhnliches. (Ладно, веди. Готов спорить, что ничего необычного.) – мрачно говорил Фридрих Ульрайх.
Майер привёл Ульрайха к грузовику, из которого вышло два офицера в польской военной форме. Это были майор Радзилевич и капитан Цвынар. И Радзилевич начал разговор с явным акцентом.
– Guten Morgen, Herr Standartenführer, wir haben Ihnen nur einen Russen mitgebracht. Aber Sie sollten einen Blick darauf werfen. Die Sowjets haben uns auf dem Khusynne-Anwesen besiegt, aber wir haben ein paar Gefangene gemacht, aber wir haben Ihnen das Interessanteste mitgebracht. Er hat die gleichen Markierungen auf seiner Hand. (Доброе утро господин штандартенфюрер мы вам привезли только одного русского. Но вы должны взглянуть на него. Советы разбили нас при усадьбе Хусынне, однако пару пленных мы взяли, но мы вам привезли самого интересного. У него те самые обозначения на руке.)
– Guten Morgen, Herr Major, führen Sie gut. (Доброе утро, господин майор, хорошо, ведите) – отвечал Фридрих с таким же мрачным безразличием.
Поляки повели Штандартенфюрера к кузову грузовика, где лежал молодой парень с обширным ранением на плече, но по нему было видно, что он будет жить. Поляки очень постарались доставить его живым. Однако, он был так же без сознания. Уж слишком много крови было им потеряно. Но больше всего Ульрайха привлекла левая рука русского солдата. На ней был бинт, но прямо под ладонью была видна надпись чёрными чернилами «1040567-FU».
– Oh mein Gott… (О, господи) – пробормотал Фридрих.
– Vielen Dank, meine Herren, ich nehme diesen Ivan für mich. (Спасибо большое, господа, я возьму себе этого Ивана.) – более бодро сказал Штандартенфюрер.
– Ich hoffe, wir können uns auf die Rückgabe Warschaus und das Ende der Besetzung Polens einigen? Wie vereinbart? (Надеюсь, мы сможем договориться о возвращении Варшавы и окончании оккупации Польши? Как мы и договаривались?) – поинтересовался Юзеф Цвынар.
Услышав это, Ульрайх немедленно скомандовал:
– Beseitigen Sie diese Schlampen! (Избавьтесь от этих курв)
Около грузовика прозвучал звук автоматной очереди. Место захоронения польских офицеров неизвестно до сих пор.
– Bringen Sie diesen Russen in mein Speziallabor. (Ведите этого русского ко мне в специальную лабораторию.) – скомандовал Фридрих Ульрайх.
Парня поволокли к большому зданию. Лаборатории Ульрайха, где проходили опыты над схваченными из разных стран людьми. Причём, необязательно во время боевых действий. Финны, шведы, словаки, венгры и так далее, тоже там присутствовали в качестве подопытных. Но не для рядовых испытаний и пыток нужен был молодой парень с надписью на бинте Фридриху Ульрайху. Совсем не для этого.
Русского парнишку привязали к кушетке. В кабинете было 4 человека: Штандартенфюрер Фридрих Ульрайх, Гауптшарфюрер Франц Майер и два врача-хирурга.
– Sie sagen also, dass dieser Russe etwas Besonderes ist? Warum? (Значит, вы говорите что этот русский особенный? Почему?) – начал один из докторов.
– Schauen Sie sich die Hand an, meine Herren. (Взгляните на руку, господа) – ответил Фридрих Ульрайх.
Врачи обратили внимание на перебинтованную руку парня. На них красовались цифры и буквы, написанные чёрными чернилами.
– Diese Person steht auf den Listen, die uns unser Spion gegeben hat. Diese Person ist definitiv für eine Implantation geeignet. (Этот человек есть в списках, которые нам дал наш шпион. Этот человек точно подходит для вживления импланта.) – продолжал Штандартенфюрер.
– Wir haben nur noch eine Probe übrig. Die nächsten werden erst in sechs Monaten sein. Wenn er nach der Implantation stirbt, sind wir 6 Monate lang ohne Implantate. (У нас остался только один образец. Следующие будут только через полгода. Если он умрёт после вживления, то мы будем без имплантов на 6 месяцев.) –