м-м-мама. И рады бы, да никак. И н-н-незачем.
– Подожди тогда, сейчас соберу тебе сумку.
И обратилась к мужу, зашедшему в домик:
– Андрей, слышишь, Сиртя домой собрался.
– Если точно собрался, то отвезу к ручью, но лучше бы остался на ночь.
– Спасибо, мужик. И везти нас не надо. Мы здесь напрямик, б-б-болотами…
– Да здесь же топь кругом, – Ольга испугалась, – нет уж, отвезем к ручью.
– Не боись, м-м-ммама. Тропинка у нас здесь.
Ольга собирала сумку: сунула в шоппер свитер, мазь, буханку хлеба и котлеты.
– Проводишь нас? – Бездюлёк посмотрел на Андрея. – До б-б-болот. Тут недалеко.
– Провожу, – Андрей натянул кроссовки и подхватил шоппер.
Теперь впереди шел Бездюлёк, следом Андрей, Варнак увязался за ними. Сиртя обогнул дачный домик и уверенно пошел на задворки участка, выходящие как раз на опушку леса, видимо, он хорошо ориентировался в дачном обществе.
Андрей и Ольга выбрали этот участок за то, что он граничил с лесом, в первый же год Андрей поправил задний заваленный забор и врезал в него калитку, через которую они ходили в лес за грибами, лесной малиной и просто гулять, но в удачном положении дачи было одно неприятное обстоятельство: пока участок стоял заброшенным, ретивые соседи шастали через него в лес и не оставили это занятие, когда у земли появились хозяева. Напрасно Андрей пытался объяснять соседям, что ходить по его даче незачем: все кивали, соглашались, но лезли напролом, вытаптывая клумбы, калеча молодой газон, пока хозяев не было, лишь бы не тратить полчаса на обходной путь. Позиционная война продолжалась долго и нудно, пока не появился Варнак. Незадачливый сосед, как всегда, дождался, пока хозяева отъедут, и ломанулся через забор, но оставленный на даче Варнак вывалил из-за угла домика и улыбнулся гостю. С этого дня никто не решался проникнуть на их дачу, даже когда Андрей выстроил вольер и стал закрывать в нем собаку, уезжая в город…
Втроем вышли на лесную опушку, но в лес не пошли, а прошли вдоль опушки и спустились в овраг, двинулись по нему мягкой изумрудной тропкой. Овраг этот, длинный и глубокий, с отвесными стенами, считался опасным местом: за ним числилось несколько сломанных рук и ног и даже одна смерть, когда деревенский алкаш, зачем-то потащившийся зимой в лес, провалился в него, в пятиметровую толщину снега, не смог выбраться и то ли замерз, то ли задохнулся под снегом, так что нашли его только летом, когда запах насторожил дачников и собак.
Андрей никогда близко не подходил к оврагу, и сейчас, пробираясь по изумрудной тропке вслед за Бездюльком, удивлялся его красоте: оба крутых склона поросли не сорняком, а короткой свежей травой, белым махровым шиповником и какими-то белыми пятилистными цветочками, названия которых Андрей не знал.
Они шли по оврагу минут десять, потом он стал более мелким, стены укоротились, и они втроем вынырнули в густом малиннике, в самой его гуще, и опять-таки изумрудной тропкой вышли к болоту, обнесенному кольями с натянутой колючей проволокой, чтобы местные коровы, собаки и – упаси Бог – дети не зашли на гиблое