свернул за угол. Повсюду были люди, предки которых происходили из всех частей света. В это прекрасное июньское утро субботы каждый из них выглядел чуть счастливее и свободнее, чем обычно.
– Я беременна.
Сильвия поперхнулась. Мелькнула мысль: «А я вот еще ни с кем не переспала».
– Да нет… тебе всего семнадцать… ты ошиблась…
Цецилия пожала плечами. Они с Эмелин только что окончили школу, но выпуск Джулии из колледжа и ее свадьба затмили это событие. Сегодня утром Чарли выглядел стариком, а сейчас вот Цецилия казалась взрослой женщиной.
– Это мой одноклассник, который всегда мне нравился. Я напилась на вечеринке у Лори Дженовезе. Он не в курсе. Я еще не решила, как мне поступить.
Теперь Сильвия разозлилась. Она-то проявляла чрезвычайную осмотрительность и лишь целовалась с парнями, позволяя себе минутное безопасное удовольствие. Джулия с младших классов планировала свою жизнь, с армейской четкостью исполняя задуманное. Обе не оставляли места для неожиданностей. Они полагали, что одного их примера вполне достаточно, чтобы младшие сестры тем же путем шагали во взрослость, соблюдая осторожность. Однако Сильвия проявила халатность. Она ведь знала об иных путях. И пусть они с Джулией шли одной и той же дорогой, существовала немалая вероятность того, что Эмелин и Цецилия углядят другую тропу. Цецилия, изящная и кудрявая, просто прелесть. Парни роились вокруг нее, но старшие сестры не рассказали ей, как и зачем отшивать таких ухажеров. По выражению Чарли, история старая как мир.
Сильвии казалось, будто ее намертво приварили к тротуару. Вместе с сестрами она вернулась домой, безропотно позволила матери облачить ее в розовое платье подружки невесты, попыталась справиться с непокорными волосами, но ее не покидало ощущение, что она по-прежнему сидит на тротуаре, глядя на проносящуюся мимо жизнь. Вот библиотека, вот Цецилия, ставшая бомбой замедленного действия, вот Джулия, буквально искрящаяся счастьем, вот Уильям на пороге своей новой семьи, вот Роза и Чарли, не ведающие, что на подходе новое поколение. Солнце достигло зенита, Сильвия с наклеенной улыбкой стояла у алтаря, но мысленно оставалась на том тротуаре, прикидывая, не поздно ли еще все повернуть вспять.
Уильям
Весь прием, от уклона до собственно прыжка, был хорошо знаком, и Уильям, взлетев на блок, сказал себе «поберегись». Он даже не успел договорить это слово, когда в него врезался здоровенный центровой в дредлоках и очках-консервах. Уже мощнее, чем был прежде, Уильям поставил корпус, но от столкновения и сам опрокинулся. В падении он сшибся с другим игроком и, перевернувшись на бок, грузно впечатался правым коленом в пол.
Кент подал ему руку, чтобы помочь подняться.
– Ты как?
Уильям его почти не слышал. Колено вопило. Уильям ощутил всю анатомию своего сустава, который вдруг уподобился замку из песка, раскуроченному коварной волной. Судья дал свисток, появились носилки, Уильям не сводил взгляда с колена. Он хорошо читал игру, а теперь