редкий из них мог подарить этой женщине удовольствие интеллектуальной беседы. Что же касается других дам…
– Леди Шиптон крайне заинтересована в том, чтобы сыскать удачную партию для каждой из трех дочерей: вон они, все как одна Коломбины[2]. Девочки не первый год вертятся в свете, что, как ты понимаешь, характеризует их весьма определенным образом. – Герцогиня говорила, нарочито не глядя в сторону той или иной дамы. – То же можно сказать и о леди Коллинз, хотя она сегодня представляет интересы лишь одной дочери, старшей. Я могла бы рекомендовать ее к знакомству, причем в самом прямом смысле этого выражения, если бы бедняжка не была откровенно… проста.
«Простотой» герцогиня деликатно именовала глупость. К сожалению, с ее точки зрения, этому недугу было подвержено повальное большинство светского общества, и в особенности его прекрасная часть. При этом, будучи милостивой, герцогиня винила не самих девушек или их матерей, а огрехи воспитания, с которым оные сталкивались в семье. Она истово верила, что достойное образование могло повлиять на ситуацию самым благотворным образом. Увы, с точкой зрения герцогини не соглашалась королевская семья, члены коей всячески избегали любых разговоров о том, чтобы преподавать девушкам нечто большее, нежели этикет, музицирование, пение, ну и счет – для ведения хозяйства.
– И, да, обрати внимание на леди в платье цвета запекшейся крови, – перечислив еще несколько дебютанток, похожих друг на друга как две капли воды, герцогиня неожиданно откровенно указала рукоятью трости в нужном направлении. – Сам цвет ее наряда, как ты понимаешь, многое о ней говорит.
Нужную леди Уильям нашел почти сразу: она выделялась на фоне иных девушек, как ядовитый сорняк посреди ухоженного сада.
– Еще одна простушка? – предположил он без особой уверенности.
Герцогиня медленно покачала головой.
– Нет-нет-нет. Эта леди, наоборот, прискорбно сложна.
Девушка взяла с одного из длинных столов наполненный шампанским бокал и лениво пригубила. Выглядела она при этом старательно не впечатленной – ни вкусом напитка, ни роскошным убранством залы, ни мастерством музыкантов.
– Ее зовут мисс Энн Харрингтон, и это все, что тебе следует знать.
– Пытаетесь меня заинтриговать? – Если герцогиня и впрямь преследовала такую цель, ей удалось: Уильям не мог отвести взгляда.
– Нет, мой дорогой, – предостеречь. Потому что если хоть кто-то в этом зале и представляет для тебя серьезную опасность, то только она: умная, расчетливая, безусловно красивая, но с совершенно испорченной репутацией.
– И что же она натворила?
– Ты не слышал? – Что-то в голосе герцогини заставило Уильяма посмотреть на нее. – Она умная, расчетливая и безусловно красивая. К тому же совершенно не пытается это скрывать.
«Воистину, чудовищная комбинация», – Уильям облизнул губы. Ему вдруг ужасно захотелось пить.
Вблизи мисс Энн Харрингтон оказалась не столь прекрасна, как расписывала