и очень неплохо платили. Простой народ, который всегда зрит прямо в корень, это отлично понимал. До сих пор помню, как однажды, году этак в 1972-м, за окном райцентровской типографии, где я начинал свой трудовой путь, медленно прошел незнакомый мне пожилой мужчина. Старик как старик, ничего особенного в нем, на первый взгляд, не было. Но стоявшая рядом моя сорокалетняя наставница, тетка Тоня-печатница, аж подпрыгнула на месте:
– Вон-вон, смотри – Ракитин идет!
– А кто он такой?
– Как же!.. не слыхал про Ракитина? Он книгу в Ярославле издал! Книгу!.. Во деньжищ-то огреб!.. Тыщ пять, не меньше!..
СТАРЫЙ ПИСАТЕЛЬ
Сценический монолог
Мой юный друг! Пока не пьян ты,
Сгоняй-ка, брат, за пузырьком.
Твои бесспорные таланты
Я признаю. Но я знаком
Со всею кучкою могучей,
И так скажу: талант – пустяк!
Из тех, кто грамоте обучен,
Марать бумагу может всяк.
А вот уважить старших, скажем,
За водкой сбегать… Ба! Уже?
Тогда налей! На свете нашем
Наикратчайший путь к душе –
Напиться в стельку. Ты, наверно,
Оспоришь это, ты в плену
Своих надежд – и это скверно.
Но я тебя не обману…
(Выпивает)
Литература – бред больного!
Она, мой друг, была сильна
Тогда, когда свободы слова
Еще не нюхала страна,
Когда на горло нам цензура,
Как неподъемная скала,
Давила, – и литература
Одна отдушиной была.
Читатель дошлый не газеты,
А наши книги покупал,
И между строк искал ответы…
На том наш брат и выезжал!
Проблемы жизни социальной
Вплетали мы в свой чуткий бред
И шли походкой триумфальной
Из тьмы забвения – на свет.
А нынче все свои проблемы
Читатель тащит в думу, в суд.
Метла парламентской системы
Смела литературный труд.
Теперь все чисто, гладко, ясно:
Товар-продажа, спрос-заказ.
Мы издаемся – но напрасно:
Никто не покупает нас.
Пес лютой бедности кусает
Уже за пятки, сатана.
Меня лишь пенсия спасает,
Да вот работает жена…
И ты, коль хочешь все таланты
Стихам и прозе посвятить,
Готовым будь не бриллианты –
Долги нанизывать на нить…
(Выпивает)
Не жди ни славы, ни богатства,
Коль мнишь писателем ты стать!
И всё же тост за наше