Во втором классе упросил отца купить первое снаряжение. На вопрос отца, какое удилище покупать, попросил выбрать самое крепкое. Мне казалось, что для этой ловли нужны самые прочные снасти. О том, водится ли в нашей речке такая рыба, для которой они могли пригодиться, я как-то не думал.
В итоге к началу зимы я стал обладателем крепкого двуручного удилища, большой инерционной катушки и лески приблизительно миллиметровой толщины. С выбором блесен я тоже долго не раздумывал: выбрал пару самых крупных «колебалок».
Когда все было готово, я с нетерпением стал дожидаться воскресенья. Рано утром, в средине января мы с моим одноклассником Сашей Астаховым отправились на рыбалку.
В это время года других рыбаков на реке не было. Латорица, хоть и не замерзала, но по утрам покрывалась ломкими ледяными закраинами. Мы перешли через деревянный мост и по крупному булыжнику подошли поближе к монастырской горе. Здесь вода сильно бурлила, хоть и была совсем мелкой. Все это не останавливало меня. Я подошел к самой воде, резко взмахнул удилищем и отпустил катушку. Полученный результат значительно превзошел все мои ожидания. С одной стороны, блесна довольно далеко улетела в воду. Но со стороны другой, катушка еще долго продолжала вращаться и леска свободно с нее спадала и сворачивалась клубками. Наконец катушка резко дернулась и остановилась, а огромный клубок лески застрял у первого пропускного кольца моего удилища.
Одним словом, я сделал «бороду», да еще какую! На моей катушке оставалось совсем мало лесы, потому что вся она ушла в пресловутую бороду. О дальнейшем продолжении ловли не могло быть и речи. Дрожащими от волнения руками я принялся распутывать гигантский моток лески, но скоро понял, что только затягиваю, а не распутываю узлы. Замерзшими пальцами я с трудом собрал по берегу мелкий хворост и разжег костер. Делать было нечего. Я собрал манатки, и мы с позором отправились по домам. Это происшествие надолго отбило у меня охоту заниматься спиннингом.
Дядя Коля
Его звали Николай Брыжак.
Отец у дяди Коли был цыган, а мать – мадьярка, но по паспорту он числился русским. Таков был тогдашний мейнстрим. Его жена, тетя Вера, мамина сестра, была высокой, и, судя по старым фотографиям, красивой девушкой. Что заставило ее выйти замуж за маленького, носатого юношу, моложе себя на несколько лет, каким был дядя Коля, оставалось загадкой. У них родилась дочь Надя, моя двоюродная сестра. Я никогда не видел тетю Веру красивой, потому что несколько лет потребления морфия кого угодно превратят в развалину. Это была семейная тайна, о которой не принято было говорить.
Тетя Вера была откровенно неважной хозяйкой, если судить по качеству питания семьи. Однако дядя Коля любил свою жену, несмотря ни на что. Тетя Вера отправила дочку к родителям в село, а сама либо готовила редко, либо вообще ничего не готовила. Поэтому они жили впроголодь. Мама сочувствовала дяде Коле, но она не могла, конечно, приглашать его столоваться постоянно. Зато в тех случаях, когда ей случалось пересолить блюдо, приглашали