перед родителями прилежную ученицу – надежду семьи и клана».
Учеников на площади пяти фонтанов становилось всё больше. Вернулся и сиер вар Жунор – присоединился к прочим преподавателям. Хотя мне показалось, что те неохотно приняли его в свою компанию. Словно не испытывали желания общаться с нашим куратором, но пошли на поводу у общепринятых норм приличия. Впрочем, сиер кит Мулон и не стремился разговаривать с коллегами. Стоял пусть и в общей компании, но слегка обособленно.
С появлением директора Академии голоса на площади стихли. Тот явился в компании троицы немолодых мужчин с нашивками Великих кланов на одежде. Прошёлся в паре шагов от меня, окатив ароматами копчёностей и алкоголя. С его лица не сходила улыбка; на лбу блестели капли пота, на пухлых щеках пылал румянец. Директор поздоровался с преподавателями; понизив голос, представил им своих спутников; отдал учителям несколько распоряжений.
Поздоровался и с нами – мы настойным хором ответили на его приветствия. Сиера вар Вега повисла на моей руке, приготовившись выслушивать длинную речь директора. Справа и слева от меня раздались тоскливые вздохи учеников. На лицах преподавателей я не увидел особого воодушевления, хотя учителя и не решились выказать своё недовольство – некоторые даже нацепили маски внимательных слушателей. Директор прошёлся взглядом по замершему напротив него строю, мазнул языком по губам и разразился длинной речью.
Он сходу углубился в глубокую древность, воспроизвёл нам большую часть той лекции, что мы уже слышали от него на «истории империи». Упомянул указ, в незапамятные времена подписанный Советом Республики, который я видел в «пещере сокровищ». Приступил к перечислению имён первых преподавателей Академии – по строю учеников тут же прокатились звуки зеванья; не сумели сдержать зевоту и некоторые учителя. Явившиеся на площадь в компании директора мужчины отошли в сторону; что-то обсуждали, общаясь тихими голосами.
Шорохи за спиной я услышал. Почувствовал и новые запахи – в строй влились опоздавшие ученики. Но не оглянулся: директор стоял в десятке шагов от меня, то и дело поворачивал ко мне лицо. Он явно любовался звучанием собственного голоса. Наслаждался всеобщим вниманием. И не замечал, что на слушателей его речь навевала скуку. Я тоже усердно боролся с то и дело застилавшей мой взгляд мутной пеленой сонливости. Удерживал себя от полного погружения в собственные размышления.
Сперва мне показалось, что кто-то просто толкнул меня в спину. Белина не удержала мою руку, я вывалился из общего строя – шагнул навстречу директору. Тот вдруг умолк на полуслове, замер с приоткрытым ртом, побледнел. Уставился на меня; но смотрел не на моё лицо. Я тоже опустил взгляд. Увидел торчавшее из моей груди грязное острие клинка и стремительно растущее кровавое пятно на одежде. Лишь теперь почувствовал боль. Но не в груди – в спине. На удивление слабую, словно приглушённую действием эликсира или заклинания.
Я