Павел начал свой танец и прошёл дорожкой шагов, против часовой стрелки огибая центр, и остановился напротив партнёрши. На своём такте девушка взмахнула ножкой и прошла так же в танце свой путь, остановилась ровно за спиной партнёра и положила украшенные перстнями с сияющими на свету камнями руки на плечи партнёру. Павел развернулся. Перед ним стояла Гузель. Оркестр грянул новый такт, не давая танцорам опомниться, и Павел, положив одну руку на талию партнёрше, повёл.
Танго. Этот танец страсти и невысказанных желаний. Горячее, молодое, изящно извивающееся при каждой смене направления шагов тело партнёрши буквально обжигает руки. Тонкая ткань костюмов, местами просто отсутствует, и плоть прикасается к плоти, ещё больше разжигая желание. Запах духов дурманит. И к окончанию музыки партнёры теряют голову, не в силах устоять перед этой близостью.
…Будильник заставил мужчину открыть глаза, прервав фантазии на том моменте, где он вот-вот должен был слиться с прекрасной партнёршей в полном благодарности за танец поцелуе. Сердце часто билось, и твердый от возбуждения член обжигал низ живота. Мужчина обхватил член рукой. Снова закрыв глаза попытался вызвать в голове возбудившие его ускользающие образы, но туманная дымка ночных грёз таяла под лучами позднего осеннего солнца, пока совсем не растворилась. Павел проснулся окончательно.
В офисе Павел осознал, что не может больше смотреть на Гузель просто как на коллегу – его однозначно влекло к ней. Они вместе поднялись на лифте до этажа администрации фирмы, вместе прошли по коридору, и лишь в приёмной разошлись по разным кабинетам. И всё время, пока они были так близко, Павел старался максимально бесстрастно и дружелюбно общаться на отвлечённые темы – это у него получалось отлично. Но в приёмной он несколько дольше дозволенного приличиями глядел, как скрывается за дверями кабинета напротив стройная фигура девушки из его сна.
Войдя в кабинет Павел закрыл за собой дверь и подпёр её спиной – то ли боясь, что кто-то зайдет следом, то ли не имея сил пройти ещё пятнадцать шагов до рабочего кресла.
“Чёрт болтливый, Мишка, – накаркал, блин…” – пробубнил про себя Павел. “Кто его дёрнул вчера за язык с этой влюблённостью?”
Простые грубые слова дали нужное облегчение, и Павел бодро добрался до стола, сел в кресло и принялся размышлять.
Ситуация выглядела совсем не безобидно: он, как руководитель, не располагал собой – он был функция, и никакими личными мотивами в делах руководствоваться не имел права, а между тем объективность его оценки работы Гузель теперь оказывалась под вопросом, это во-первых. Во-вторых, как руководитель он не имеет права нарушать личное пространство подчинённых, и так как это прекрасно понимает и Гузель, любой намёк с его стороны на выход отношений за рамки рабочих может спровоцировать её покинуть компанию. А пока Миша будет искать замену, время для запуска нового бизнеса может быть упущено. В-третьих, Павел банально боялся влюбиться