земли, можно сказать. Нет, вы точно безумный народ! – он отобрал у меня бутылку, глотнул сам и пустился в назидание. – Надо быть скромнее, реально смотреть на вещи, не задаваться. И главное понятия иметь, соображать. Нет бы, прийти ко мне, сказать: Кантемир, братан, здесь такое дело, помощь твоя нужна, одному не потянуть. И что: я бы не помог? Отказал бы, думаешь? Если бы ты обратился ко мне, как мужик к мужику, без хитростей, я бы, клянусь аллахом, сделал все, о чем ты просишь. И все остались бы довольны. А главное обошлось бы без мордобоя. Вон, ведь, с Васо мы договорились. Скажи, Васо: ведь договорились?
Васико ответила коротко:
– Да.
– И с тобой бы договорились, – заверил меня Кантемир, – если б поумнее был, – и снова протянул мне чачу. – На, поправляйся, лечись. Твоя голова еще потребуется.
За Веселым и Казачьим рынком въехали на пост. Офицер пограничник заглянул в окно машины и спросил дружелюбно:
– Куда собрался, Кантемир?
Кантемир смерил его надменным взглядом.
– А тебе, что за дело? Или ты хочешь, чтобы я вышел и контроль прошел?
Пограничник замотал головой.
– Зачем? Не надо.
Он отскочил от машины и дал отмашку подчиненным. И после того, как шлагбаум поднялся, вытянулся в струнку и взял под козырек.
Мы пересекли границу.
– Не, реально, нельзя армян на службу пускать. Ни в армию, ни в милицию, ни в пограничники. Армянин в погонах, я считаю, все равно, что беременный мужик. Какое хочешь пузо отрасти, но если ты не баба, хрен родишь.
– А Баграмян? – напомнила Васико. – Тоже беременный мужик?
– Один генерал на всю толпу, – Кантемир отмахнулся.
– Так и среди ваших, генералов мало.
Кантемир и на это нашелся.
– А наши не служили в тех местах, где погоны носят. Среди наших были турецкие паши и мамлюкские султаны. И вообще, если хочешь знать, черкесы и кабардинцы, наверно, самый воинственный народ. Если один на один, нам никто не страшен. Нас, просто, всегда мало было, а врагов – полно. Вон, у историка нашего спроси, он не даст соврать.
На абхазской стороне пограничники с расспросами приставать не стали. Офицер только кивнул Кантемиру, и мы под приподнятым шлагбаумом въехали в страну мандаринов.
Кантемир снова пустился в рассуждения.
– Вот, скажи, брат, – обратился он ко мне, – как ты думаешь, черкесы были воинственный народ?
Я кивнул головой.
– Ведь наши тридцать лет с русскими воевали. Потом с теми же русскими у турок. Про башибузуков слышал?
Я еще раз качнул головой.
– А вот скажи, Тимур ведь воевал с черкесами. Как он к ним относился, как ты думаешь, как историк?
Я пожал плечами.
– Ты не изображай рыбу. Скажи по-человечески.
Я ответил вслух:
– Тимур напрямую с черкесами не воевал. Не знаю.
Кантемир высказал свою догадку:
– А я вот так мыслю, если он взял себе в жены черкешенку…