исполнилось четырнадцать, добровольно пошел на оскопление и поступил на службу во дворец. С того дня на балке под крышей их дома подвесили сверток, затянутый в красный холст, в котором хранились пересыпанные известью мужское достоинство и яички брата, а поверх лежал договор о кастрации, обернутый в промасленную бумагу. Домашние называли это «высоким свертком», желая отбывшему достичь высокого положения.
После отъезда брата Ди Фангуй часто видела, как мать со слезами на глазах смотрит на этот сверток, качает головой и вздыхает. Ее отец же по ночам взял в обыкновение приносить скамеечку, садиться прямо под подвешенным сокровищем и курить там трубку за трубкой. Страдающее унынием и тоской их семейство под влиянием французских миссионеров стало последователями Христа. В конце каждой недели, как бы заняты они ни были работой в поле, домашние шли в церквушку на молитву. Ди Фангуй не нравились крестики на груди у родителей, они казались ей двумя перекрещенными мечами и внушали страх. Однако их маленькая деревенская церковь была ей по душе, так как оттуда разливался благозвучный перезвон колокола.
Не прошло и нескольких лет после крещения родителей, как поднялось восстание ихэтуаней[12]. Под лозунгом «Поддержим Цин, уничтожим иноземцев» большинство иностранных церквей было разрушено. Иностранных миссионеров восставшие называли большими волосатиками, приверженцев католицизма и протестантизма из числа китайцев – холуями волосатиков, а тех, кто пользовался заморскими товарами, – собаками, рабами волосатиков и так далее. Всех, кто связался с «волосатиками», подвергали расправе.
Когда Ди Фангуй шел шестнадцатый год, одной летней ночью ей из-за жары не спалось. Увидев округлившийся диск луны, девушка захотела пойти на речку помыть голову и освежиться. Из-за обильного пота ее длинные волосы слиплись, словно заплесневелый сельдерей, от них исходил неприятный запах. Если мыть голову дома, то, во-первых, на то ушло бы много воды, а во-вторых, она перебудила бы родителей и сестренку. Ди Фангуй потихонечку притворила дверь, выскользнула из дома и отправилась на берег. Та речушка протекала в половине ли[13] от их деревни. Ди Фангуй по природе была смелее прочих девчонок, а тут еще и луна светила ярко, превращая ночь в день, поэтому, направляясь к реке, девушка не испытывала ни малейшего страха. Прополаскивая волосы, она несколько раз задевала руками мягких рыбок, которые, должно быть, принимали ее волосы за водоросли.
Закончив с мытьем головы, девушка обернулась и вдруг заметила, что вся деревня охвачена пламенем, поднявшимся до самых небес. Небеса словно решили пожарить что-то и посчитали деревню растопкой, которую и подожгли. Ди Фангуй перепугалась и бросилась назад. Когда она запыхавшаяся подбегала к околице, то наткнулась на нескольких спасавшихся односельчан, среди которых был и ее сосед Чжан Эрлан – хозяин маслодавильни.
Чжан Эрлану было слегка за тридцать, у него