далее.
Первая вспышка подобной ярости ни к чему хорошему не привела. Когда-то давно она сдержала порыв выпустить эмоции наружу, и они изнутри захлестнули ее целиком. В памяти еще были живы воспоминания о той болезни, поэтому второй серии Лика не хотела. Однако, всему приходит конец. Конец пришел и ее поистине ангельскому терпению. Девушка рывком поднялась с кровати и с шумом распахнула дверь.
– Довольно! – вырвалось у нее. – Хватит! Сколько это будет продолжаться?
– Заткнись, я с матерью разговариваю! – рявкнул отец, обернув к ней красное лицо.
– Сам заткнись! Оба заткнитесь! Достали! – она резко провела ребром ладони по горлу, пытаясь яснее донести, до каких именно пор ее достали.
– Ты еще мелко плаваешь, чтоб рот отцу затыкать, – папаша переключился на новый объект, предвкушая дальнейшие разборки.
– Да вы оба в пьянках потонули. Житья с вами нет! Покоя нет! Кончится это когда-нибудь?
– Брысь отсюда! Собирай манатки, и катись, если не нравиться. Оперилась, видите ли. Дрянь! – отец был в бешенстве.
Дочь впервые разговаривала с ним в подобном тоне. Вряд ли именно на это он обратил внимание – количество градусов уже обозначилось ватерлинией, и вникать в детали мозгам было не по силам. Лика чувствовала, что ее заносит, но остановиться не могла, зная, что с пьяным бесполезно разговаривать, а уж вдаваться в нравоучения и вовсе бессмысленно.
Как она сможет донести до его затуманенного сознания, что нуждается в элементарном покое, особенно после неприятностей на работе? Кто из них поинтересовался, как она себя чувствует, как прошел ее день? Она интересна только тогда, когда у них не дотягивает до бутылки, да и то их внимания удостаивается не она сама, а содержимое ее кошелька.
– Это ты дрянь! – в сердцах выпалила Лика, и в глазу заискрило. Она даже не сразу сообразила, в каком именно. В правом, или в левом? Салют из ярко-желтых брызг служил доказательством рукоприкладства.
Впервые в жизни отец поднял на нее руку. Это был исторический момент в летописи «благородного семейства». Несмотря на образ жизни, ни мать, ни отец не позволяли себе поднимать руки на девочек. Порой складывалось впечатление, что родители варились в собственной каше и внимание обращали лишь друг на друга. Остальное было далеко за пределами их восприятия.
Лика неожиданно для себя успокоилась. Она смотрела в глаза отца, и, дотянувшись до бутылки, наполовину опустошенной, не отводя спокойного взгляда, медленно наклонила горлышко. Она слышала, как лилась на пол горючая жидкость, видела как мать замерла, сложив руки на груди. и как менялось лицо отца: рот полуоткрыт, губы что-то пытаются произнести, но слов она не слышит. Только видит взгляд быка, перед которым взмахнули красной тряпкой.
Словно в замедленной съемке навстречу ее лицу приближался кулак. Она успела увернуться только потому, что все происходящее видела совершенно в иной плоскости. Лика не сразу сообразила, почему лицо отца исказила