ого сжатия свечи. Я держала ее посередине, огонек на конце слегка колебался. Однако я не боялась, что он погаснет: наложенный заговор позволял ей гореть до истления фитиля вместе с воском, если только я сама не решу его задуть.
– Дух мертвого, явись для разговора с живыми, я призываю тебя, – проговорила в очередной раз, прежде чем свернуть налево вглубь другого коридора.
Стараясь передвигаться как можно медленнее, прошла и его до конца, а затем развернулась, чтобы заглянуть во все комнаты первого этажа. Они мало отличались друг от друга: окна заколочены досками, сквозь щели пробивается слабый солнечный свет. От обстановки сохранились только редкие остатки мебели из темного дерева и отслаивающиеся обои со сложным рисунком из переплетенных ветвей и листьев, по которым легко угадывалась любовь хозяйки к эпохе модерна. Я выбрала такой маршрут, чтобы у меня была возможность вовремя среагировать, если призрак появится издалека. Тогда я могла бы воспользоваться путем отхода либо назад по коридору, либо в укрытие в одну из комнат. Действовала по старому плану, хоть и понимала, что это не совсем правильно и следовало подготовиться получше, как учил отец. Иногда я развлекалась тем, что придумывала пути отступления в самых разных условиях. Неплохое занятие, если на уроках очень скучно.
Не заметив ничего потустороннего на первом этаже, так же неторопливо поднялась по лестнице, стараясь сохранять ритм своих шагов. Там меня снова ждал длинный коридор, по которому продолжила идти в том же темпе, не переставая повторять свой незамысловатый призыв. Мое сердце застучало быстрее, когда раздался скрип уже не из-под моих кроссовок, а откуда-то из комнат. С трудом заставив себя двигаться так же спокойно, я остановилась и плавно повела свечой влево и вправо – передо мной все еще не было ни души (ни телесной, ни бестелесной). Привыкшие к полутьме глаза не улавливали никакого движения. Глубоко вздохнув, сделала шаг вперед, чтобы продолжить свой нехитрый ритуал, как вдруг за спиной услышала чужое дыхание. Рефлекторно развернувшись вполоборота, столкнулась взглядом с кем-то вполне живым.
– Ты что тут делаешь?! – приглушенным голосом с раздражением поинтересовалась я. Чужое присутствие сильно сбивало с нужного настроя: ходить со свечой и заунывно говорить, что ты ждешь появление призрака в ответ на зов, под чьим-то надзором весьма затруднительно. Много раз проверяла.
– Пришел ритуал упокоения проводить. Домашнее задание.
Несмотря на явную абсурдность ситуации – некромант испортил охоту экзорцисту, когда еще такое увидишь, – его низкий голос звучал вполне спокойно. По его силуэту я разглядела только высокий рост и длинные пряди по бокам, остальные черты скрывала темнота коридора. Но стоило ему почти так же бесшумно сделать шаг ко мне, свет от свечи попал и на его лицо. В полутьме парень смотрелся не то что по меркам живых, даже по некромантским меркам жутковато: волосы оказались то ли белыми, то ли очень седыми; по сравнению с темной одеждой и похожего цвета шапкой лицо выделялось чрезмерно светлым пятном. Нижние веки под слегка суженными глазами выглядели покрасневшими, будто он прошлую ночь провел без сна. Общее впечатление «замогильности» усиливало большое количество пирсинга на лице. По-прежнему ощущая досаду от того, что меня прервали, не удержалась и пересчитала серьги: две круглых по обеим сторонам на переносице, одна в правом крыле носа. И прямо под ней небольшое кольцо у края нижней губы. Все черного цвета.
– Иди подними кого-нибудь и упокой! – так же тихо, но от этого не менее уверенно и рассерженно заявила я. – И вообще, лучше уходи! Я уже минимум полчаса тут брожу, не порть мне призыв!
– А зачем ты шепотом говоришь? Дух и так знает, что ты здесь. Просто прячется.
В ответ закатила глаза. Еще в детстве, из-за наших соседей (да и не только из-за них), мне стало очевидно: некроманты постоянно выпендриваются. Можно было пуститься в долгие объяснения, что если бы хотела просто призвать духа, хватило бы пентаграммы мелом или ритуальной доски, вот только я собиралась именно поговорить с его воплощением и заставить рассказать правду любым доступным способом… но не стала. Без толку.
– Я бы ушел, но не могу. Мне нужен обязательно злобный дух для упокоения. А миссис Мадлен я знал. Если даже она не превратилась в него, придется идти в психбольницу. Или тюрьму.
«Ладно. Раз уж обычный призыв, скорее всего, сорвался, можно попробовать более жесткий вариант. Правда, это грозит еще одним мороком… Похоже, выбора нет», – подумала я. Меня не волновало, насколько мерзкой при жизни была старушка Мадлен. Для экзорцистов духи не делятся по таким категориям.
– Мы можем друг другу помочь, – тем временем продолжил некромант. – Какая у тебя специализация? Оккультная?
– Экзорцизм, – сухо ответила я и снова повернулась лицом к коридору. За исключением нас, в нем по-прежнему никого не было. С осторожностью продолжила свой путь тем же ритмичным шагом, каким шла и до этого. И без подсказок некроманта я знала, что миссис Мадлен могла быть с физической оболочкой. Поэтому даже если план с зовом сорвался, не хотела ее лишний раз провоцировать. Пока шла, пыталась вспомнить нужные слова для принудительного призыва.
– …Неожиданно, –