а другие – в помещения, в противоположных стенах которых тоже были двери, открывавшие путь в параллельный основному коридор. Дальше основной коридор упирался в двустворчатую дверь, открыв которую гости попали во что-то наподобие внутреннего храма, часовни. Очень странный это был храм. Вроде бы все атрибуты христианства на месте, но атрибуты эти словно пародировали его, а не продолжали. Кресты имели отчётливый фиолетовый оттенок, вертикальная перекладина, искривлённая в сколиозный позвоночник, но самой главное – вместо богочеловека, на кресте висела баба с бородой.
Миновав странный храм, пройдя ещё по одному г-образному коридору, ребята попали в большой зал, где лежали вповалку сломанные скамьи (из храма?), столы, валялись мягкие тюки, набитые сеном. В этом зале монах первым обнаружил ход на второй этаж, но в который решили не ходить. Во-первых, на лестнице не горел свет, а во-вторых, все так умотались, что решили заночевать прямо здесь – в этом зале, использовав под постель тюки с сеном. Пускай от них разило тленом, и были они слегка сыроваты, но это всё пустяки, даже девушки согласились на такой вариант, лишь бы им можно было прилечь. Быстро разобрали импровизированные постели, а уже через пять минут заснули…
Разбудили всех, по прошествии непонятно скольких минут или часов, звуки грома – им так показалось спросонья, – казалось, павшего из-под свода прямо им на головы. Очень быстро они поняли, это был не гром, громоподобный демонический бас, вещающий на непонятном языке, лязгающим сталью и первородной ненавистью. То ли кто-то невидимый, но необыкновенно злой, творил чёрные заклинания, то ли читал богохульные молитвы.
Голос, блуждающий под сводами зала, вещал из церкви, через отдушину над дверью – люди быстро сообразили откуда их уши подвергаются атаке. Сообразив первым, монах кинулся в замковый храм, за ним побежали остальные.
В храме, перед алтарём сидел на корточках, как какой-нибудь бывалый урка, одержимый, перед которым на каменных плитах пола лежала раскрытая книга – страницы прозрачные, похожие на стеклянные, испещрённые красными значками и жуткими рисунками, схемами. Одержимый – Дима, его трудно узнать, но это он, и одежда его, и начало его, а вот продолжение… Глаза Дмитрия стали прозрачными, лишились зрачков, приобрели вид хрустальных шариков; надбровные дуги выперли вперёд, вздулись; нос отрос, стал словно клюв у тукана; подбородок потяжелел, опустился раздвоенным экзотическим плодом на грудь; рот неведомая сила растянула до ушей; руки превратились в похожие на грабли скрюченные клешни; грудь выгнулась бочкой, как у супового петуха; на спине вспучился горб; всё тело обросло чёрным мясом – особенно пострадали ноги, – а босые ступни невероятно увеличились в размерах и стали походить на узловатые корни старого дуба.
Пока туристы прибывали в ступоре от вида их товарища, монах даром времени не терял, он бодрым шагом направился прямо к дедайту. Не доходя трёх метров до беснующегося в экстазе дедайта, Власий остановился, воздел руки к небу и пронзительно заголосил, пытаясь перекричать кипящую жутью бесовщину.
– Уймись,