толком, что за опасения ты в своем опусе зашифровал!
– Спиртное развязало потерпевшему язык, – начал Денис. – Он иносказательно при всех заговорил о том, что должно было остаться между двумя. Полагаю, капитан Моторин замешан в крупных хищениях спирта и «массандры». Наверняка «Волгу» приобрел на эти левые доходы. Каким-то образом Лодыгин выявил махинации – ведь он утверждает акты списания спирта. Пообещал Моторину замять дело за крупную взятку. Поэтому тот решил продать машину. И Лодыгин витиевато подстрекал его ускориться. И Моторин тут же решил заткнуть шантажисту рот. Весьма кстати вспомнил про грибной напиток. Долго рылся в вещах. Достал пузырек из сумки Самохина. Кинул несколько таблеток во фляжку и тщательно размешал. Себе спирт с напитком не разводил, поэтому кашлял от чистого. Когда все заснули, зафиксировал Лодыгина ремнями для увязки грузов – тот не мог сопротивляться. Скорее всего, шапкой заткнул несчастному нос и рот – возможно, эксперты найдут там волоски. Расправившись с жертвой, вернул ремни в исходное состояние. Допил содержимое фляжки – тоже принял снотворное. Фляжку наверняка потом промыл остатками спирта – и лег спать…
Вершинин с нескрываемым изумлением посмотрел на Дениса и вышел из палаты. Через час стало известно, что после разговора с дознавателем Петр Моторин признался в совершении преступления – в расчете на смягчение наказания…
Кучкар Наркобил. НИНА
– Какое же красивое село! – восхищался мой друг, писатель.
Широкая река текла, переливаясь в лучах солнца. Вдоль берега в ряд выстроились деревянные дома. Среди красивых полевых цветов и трав тянулась тоненькой нитью тропинка. Прошли поле. Стежка-дорожка вывела нас к сосновому пролеску. После недавнего дождя хрустальной чистоты воздух щекотал ноздри свежестью. Душа пела в ответ, ей было необыкновенно легко. «Светло на душе», – говорят. Неповторимое произведение природы! Тропинка и воздух приворожили нас, двух путников. Вот и первые дома.
– Как же здесь красиво! Мне кажется, что это сон, – говорю Андрею, закрыв глаза. – Кричать хочется!
Андрей улыбается.
Мы подходим к избе на берегу. Открываем деревянную решетчатую калитку.
– Вот наш дворец! – показывает рукой мой спутник.
– Ух, здорово!
– Да, если не брать в расчет дядю Игната, здесь все хорошо! Он не всегда такой. Иногда его клинит. Никого у него нет. Старость, – пожимает плечами Андрей.
Из дома выплывает высокая дородная женщина в годах. Лицо белое, доброе. Сразу видно, что она из тех, кто не любит сидеть сложа руки, в ней угадывается неуемная воля к жизни.
– Ой, Андрюша! – она крепко обнимает Андрея. – Хорошо доехал? Сколько лет, сколько зим! Пропади пропадом ваши телефоны! Сотовые узы вместо родственных. Эх, разве телефоном можно заменить живое общение? Ведь тетя не чужой человек! Я родная сестра твоей матери, царствия ей небесного! А ты-то забыл о нас. Эх, писатель! Да будь ты хоть Достоевским или Толстым – на всем белом свете нет для тебя роднее человека, чем я.
Женщина тараторила без умолку, слова