полез и руку обо что-то поцарапал. Теперь ясно, об брошку эту. Ведь тогда еще Антон заметил кровь на руке и проблемным обозвал. Прав был бывший друг, который потом без объяснений съехал с квартиры и перевелся в другую смену. Может, Максиму и казалось, что они дружили… Что он знает о дружбе? Он, выросший среди братьев-монахов? Там в монастыре все иначе…
Когда же он понял, что передал ему Арсений? Зажав фотку, Максим рукой нащупал кресло и не глядя уселся. Когда же он увидел эту чертову брошь? Теперь-то сомнений нет; именно ее передал в поезде брат Арсений. Так, когда же, когда? Сжав зубы, парень застонал от бессилия. Догадавшись, что постоялец вот-вот вспомнит нечто важное, Олег примостился рядом и принялся терпеливо ждать.
…Максим с таким рвением взялся за любимую работу, что совсем забыл про лежавший посреди комнаты баул; брошенный, позабытый и даже капельку несчастный. А уж про загадочный сверток, что передал Арсений, так и вовсе запамятовал. В тот вечер Антон слинял в самый навороченный в городе клуб и наконец-то Максим остался один и выдохнул спокойно. Вроде компанейский этот Антон, но иногда напрягал. Теперь можно и баулом заняться. Разбирая сумку, Максим аккуратно складывал вещи на полки в старый, престарый шкаф. Такая допотопина хорошо бы подошла для интерьера в каком-нибудь мистическом фильме.
– Наверняка до нашей эры создан, – все бурчал Максим, и, потянувшись за последней стопкой белья, почувствовал боль в ладони.
Футболки и носки веером рассыпались по паркетному полу. Вонзившись острием прямо в линию жизни, из ладони торчала женская брошка. Чужая, незнакомая брошка.
Чертыхнувшись, Максим выдернул невесть откуда взявшееся украшение и замер, разглядывая удивительные по своему цвету камни, которые переливались различными оттенками и напоминали панцирь бронзовки. Жук такой есть… Каким цветом только не играет его панцирь; синим, золотистым, немного розовым и даже желтым, но все равно остается стойкое впечатление зеленого! Но откуда в его сумке взялась эта красивая вещица? Не в силах оторвать взгляда от искрящихся камней, Максим сел на диван. Кровь тонкой струйкой капала на разбросанную одежду, а он все сидел истуканом…
…Почему-то сразу вспомнился родной край и озеро Селигер, что плескал темно-синие волны прямо в лицо и уволакивал на мутное дно.
– Никита! Никитка! – звали его с берега…
Да нет, не его… Он же Максим…
А на самом дне ждала девчонка; приложив палец к губам, она протянула ему руку и они поплыли куда-то… Очень явственно вспомнилось ощущение холодной ладошки незнакомки в одной руке, а в другой какой-то острый предмет, который он потихоньку взял, чтобы поиграть. Уж больно ему понравилось, как переливаются зеленые камни…
Непонятно чьи воспоминания так резко ворвались в сознание, что у Максима перехватило дыхание, а потом резкий спазм скрутил желудок и его вырвало.
Вырвало водой, пахнувшей тиной, песком и болотом…
Дышать сразу же стало легче.
Захотелось спать… Дико захотелось спать… Сжимая в руке найденную