столпились люди…
Мне повезло: видимо, тут уже не первый час идут какие-то соревнования.
Лучше повода пообтереться вокруг и не придумаешь!
Я весьма органично, как мне казалось, влился в толпу, заняв место, с которого открывался недурственный вид на сам стадион – благо, я был повыше многих. Ничего от привычного нам значения этого слова, просто открытая площадка с небольшим количеством грубо сколоченных лавок или вообще брёвен, неспособных вместить прорву присутствующего тут сейчас народа.
Интерес представляло происходящее действо, а именно – эфебии в количестве двенадцати человек, пытающиеся что-то сделать двоим матёрым воинам, явно забавляющимся с «зеленью».
Все бойцы не щеголяли голыми задами, как атлеты обычно, и пользовались обезопашенным, тренировочным оружием.
Так, копья-дори были лишены наконечников в обычном понимании этого слова: вместо них присутствовали плотно сбитые, покрытые мелом мешочки с, предполагаю, песком по весу, а мечи на поясах юношей явно были качественно затупленными, если вообще не утяжелёнными деревяшками.
Щиты – классические круглые асписы без украшений, те ещё круглые гробы диаметром в плюс-минус метр и весом с десяток килограмм примерно, в зависимости от человека, который им пользовался. Неизменным оставалось одно: такой щит закрывал воина от подбородка до колен, что повышало выживаемость пехотинца на поле боя в разы.
Шлема – такие же стандартные аттические, закрывающие, помимо самой черепушки, переносицу и щёки, но при том не слишком сильно мешающие обзору.
(прим.авт: в приложениях к книге присутствуют изображения почти всего, упоминаемого в тексте)
Кирасы, поножи и прочее даже описывать не возьмусь: похоже, тут каждый второй тягал что по душе, ибо сие было позволительно и на тренировках, и в бою.
Лишь бы броня не уступала стандарту, а остальное вторично.
Ветераны в лице двоих поджарых и крепких мужчин были вооружены схоже, но их целёхонькие копья уже лежали на земле, уступив место коротким обоюдоострым мечам-ксифосам. Щиты воины оставили при себе, двигаясь с ними так умело, быстро и ловко, что четыре тройки новобранцев-эфебов мало что могли противопоставить этим ветеранам. Сами эфебы бестолково толкались, не поспевая за подвижной и явно сработанной двойкой воинов, а их копья бестолково стукались о металл щитов, проскальзывали или вообще показательными ударами мечей «обрубались» – я пришёл к самому началу этого боя, так что первые «срубленные» копья полетели на землю на моих глазах.
Труд ремесленников в Подолимпье ценили, так что никто реально ломать оружие не торопился. Мелькал обозначенный рубящий удар – и даже эфеб, раскрасневшийся и злой, признавал промашку, бросая оружие наземь.
В общем-то, последствия этих плясок наступили весьма скоро: первый внушительных габаритов юноша, лишившийся копья и не выдержавший такого попрания своих скромных навыков и умений, с гортанным криком, щитом в левой